Что такое психотерапия

Я считаю, что подход этого начинающего терапевта был разумной формой обу­чения, направленной на исполнение терапевтического правила, гласящего, что клиента никогда нельзя заставлять себя чувствовать еще более несчастным или виноватым, чем он уже себя чувствует.

Выводы

Вероятно, обучение и образование в терапевтической сфере отличаются от тако­вых в других сферах. Если мужчина построил мост, а мост обрушился, то кто-то должен обучить его, как построить более прочный мост. Когда он будет строить свой следующий мост, эти знания пойдут ему на пользу. Однако если у мужчины нарушены отношения с женщиной, то терапевт, который учит его, как улучшить эти отношения, не обязательно сделает его жизнь более мирной. По-видимому, обучение людей общению или тому, как им жить, не приводит к таким же очевид­ным успехам, как обучение в вещественном мире. Другими словами, как сказал однажды мой коллега: «Если вы пнете ногой камень, вы сможете рассчитать даль­ность и траекторию его полета. Если вы пнете собаку, ваши расчеты будут не столь надежны». То же самое можно сказать про обучение клиентов их личным взаимо­отношениям: живые объекты сильно отличаются от мостов.

Так каким же правилам мы должны следовать, обучая клиентов? Я предлагаю следующие тезисы.

1. Так как в наше время многие молодые люди уверены, что жизнь меняется слишком быстро, чтобы можно было доверять словам старших, то они час­то стараются найти себе терапевта-сверстника. Если терапевт является спе­циалистом в какой-то области, то он обязательно должен учить клиентов в смысле предоставления им информации, в которой они нуждаются. Напри­мер, несомненно, разумно рассказывать клиенту о СПИДе, если ты хорошо знаешь этот предмет. Но это совсем другое, нежели говорить матери, как плохо она воспитывает своих детей, и ждать при этом, что эта информация ее изменит.

12 Глава 7. Спорные вопросы

2. Если терапевт не в силах удержаться от интерпретаций и поучений, он дол­жен быть совершенно убежден, что внедряемые идеи позитивны.

3. Если терапевт не может не быть педагогом, он может видоизменить свою навязчивую тягу к поучениям, ограничив себя в желании объяснить клиен­ту его мотивы.

Действительно ли прошлое определяет настоящее?

Зплоть до середины XX в. в психотерапии считалось само собой разумеющимся, [то события прошлого определяют события настоящего. Например, фобия, навяз-швость, тревога рассматривались как способы поведения, перенесенные в насто-шхее из прошлого опыта, но ставшие в настоящем неадекватными. Если человек :традал такой навязчивостью, как беспрестанное мытье рук, считалось очевид-1ым, что он пережил в прошлом некое событие, породившее страх, а страх в свою >чередь сделал подобное поведение необходимым. Если мужчина слишком много тил, то семья, в которой он вырос, объявлялась дисфункциональной. Идея о том, ito человек реагирует беспомощностью на стимулы из прошлого, большинство из соторых он не осознает, оказала влияние на образ мыслей как в сфере самой пси-сотерапии, так и за ее пределами. Так, если в наше время женщина не испытывает /довольствия от сексуальных отношений, она часто уверена в том, что, должно Зыть, в детстве подверглась сексуальным домогательствам, даже если она ничего эб этом не помнит.