Путь на голгофу

60

о похоронах нередко носило характер странностей. Один больной просил сжечь себя и затем, смешав содержание урны с землей, посадить в нее цветы и держать все это в его доме. Другая больная просила высыпать ее прах в каком-нибудь святом месте, либо около церкви, либо в монастыре, объясняя это словами заупокойной молитвы, где говорится: «Со святыми упокой».

П. Рассмотрим примеры второй группы, так называемых синтонных, циклоидных больных (74 человека).

Больная А., 57 лет, пенсионерка, в прошлом работала поваром. Муж скончался. Живет с семьей дочери. По ха­рактеру общительная, открытая, добродушная. Все прини­мает близко к сердцу. Особенно переживает ссоры в семье между зятем и дочерью. Привязана к внукам. Шоковая реакция на информацию о заболевании была довольно силь­ной. «Доктор сказал, что опухоль. У меня закружилась голова. Поняла, что все кончено. Если б не было рядом дочери, наверно, не смогла бы идти. Страшно было целый день. Казалось, что вот-вот умру. Представляла, как внутри меня «ползет рак». Заснула только со снотворным. На следующий день стало легче. Подумала, что хоть смерть и близка, но сейчас я жива и ничего особенно не болит. О лечении думала без особой надежды. У меня столько болезней, и гипертония, и диабет, и инфаркт был 3 года назад, так что от операции я отказалась, да и врач особенно не уговаривал. Я для себя решила, что достаточно пожила. Меж тем, дочь все внушала, что эта опухоль не злока­чественная,— «не рак». Я соглашалась с ней, чтобы ей было лучше. Вначале, после врача, не знала, чем заняться, все из рук валилось, затем поняла, что, если занимаюсь каким-либо делом, то отвлекаюсь от мыслей и становится легче. Тем не менее, время никак было не заполнить. Все равно мысли осаждали. Поплачу втихомолку и полег­чает...» В хоспис поступала с диагнозом рак матки IV стадии. Довольно легко адаптировалась к окружающей об­становке. Была приветлива, контактна. Однако через не­которое время стала сердиться на дочь. «Обещала придти и не приходит, даже не позвонит по телефону. Сплавила меня с рук своих». При визите дочери скрывала свое раз­дражение, так как боялась, что та не возьмет обратно домой. Призналась медсестре, что «как у Вас ни хорошо, а я хочу в своем доме умереть». Вскоре в течение нескольких

61

дней отмечался период сниженного настроения. Плакала, высказывала идеи малоценности: «Я за всю свою жизнь ничего не сделала, только обед варила». К персоналу об­ращалась с просьбой не заботиться о ней, «оставить как есть», говорила, что она не стоит такого ухода, «пусть лучше о других заботятся, чем о ней. Затем это состояние прошло. Дочь обещала забрать ее домой на следующей неделе. Настроение повысилось. Охотно вступала в контакт, шутила, поддерживала других больных и ухаживала за ними. Была выписана домой на поддерживающих обезбо­ливающих препаратах. Через неделю скончалась дома в ясном сознании. Спокойная. Перед смертью просила при­вести внуков, чтоб «поглядеть в последний раз».