Путь на голгофу

Следует отметить, что все перечисленные стадии не располагаются в строгом порядке и могут менять очеред­ность. Мы нередко встречаем за стадией принятия — ста­дию отрицания, то или иное перемещение фаз. Тем не менее критерием правильности ведения больного для нас служит стадия принятия, в которой осмысление жизни, решение многих психологических проблем является крайне важным. Часто мы отмечаем удивительный духовный рост больных в очень короткие сроки, что свидетельствует о необычайной интенсивности психических процессов, обо­стрении памяти, чувств, мышления. Здесь же нелишне упомянуть о проблеме времени умирающего больного, ко­торое может растягиваться, а может и сокращаться. Мы имеем в виду ощущение времени, так называемое, пси­хологическое время, которое часами или какими-либо дру­гими приборами не фиксируется. Для многих пациентов время начинает лететь неудержимо, и остановить и «рас­тянуть» оставшееся самому ему не под силу.

Переходя к типам частных реакций терминальных боль­ных, мы вновь возвращаемся к типологии, какую исполь­зовали в исследовании онкологических больных на первом этапе их встречи с онкологическими службами. В общем виде психогенные реакции проявлялись в виде тревоги, депрессии, ипохондрии, астении, обсессивном синдроме, страхе, дисфории, эйфории, апатии, деперсонализации, па­раноидных реакциях, иллюзорно-галлюцинаторных переживаниях.

55

Но мы хотели бы проанализировать реакции больных определенного типа в разные периоды их ориен­тации, то есть отрицания, агрессии и принятия.

I. Рассмотрим конкретный случай больного из группы с преобладанием шизоидных черт (56 пациентов).

Больной С., 48 лет, строитель, без семьи, в прошлом был женат, но вскоре развелся. Детей нет. По характеру замкнутый, много читал, увлекался техникой. С товари­щами по работе робок, считали его чудаком, мог спорить «до хрипоты», отстаивая свою идею, иногда в компании мог встать и уйти, не прощаясь и не объясняя своего поведения. С людьми сходился трудно. Алкоголь употреб­лял, но обычно не хмелел. Недомогание почувствовал год назад. Стал ощущать слабость, усталость, сильно кашлял. В один день решил и бросил курить. К врачам долго не обращался. Когда наконец обследовался, ему предложили лечь в онкостационар, он отказался. Снова пришел к врачу, когда стала «болеть спина» и появилось кровохаркание. Решил спросить «прямо», что у него. Получил уклончивый ответ, но понял, что «рак» и что оперироваться поздно. Страха по его словам не испытал, но стало «пусто на душе». Решил, что дальше жить не стоит. Дома привел в порядок вещи, все вымыл «впервые за долгое время». Оделся во все «чистое», купил водки и принял вместе с ней какие-то снотворные, две пачки. Был обнаружен при­ятелем и направлен в реанимацию. Там откачали и от­правили домой. Был зол на врачей, ругал их, заявлял, что «в стране дураков исключений не бывает». Надежды вылечиться не питал, да и считал, что «не для чего жить». Незадолго до поступления в хоспис попытался читать «ка­кую-то мистическую литературу», однако отбросил ее, так как «сам мог додуматься до куда более интересных вещей». Поступил в хоспис в связи с болями и по социальным показаниям, некому было за ним ухаживать. Диагноз: рак легких IV стадии. Метастазы в печень и позвоночник. Жаловался, помимо как на боли в шейном отделе позво­ночника, на бессонницу. В контакт вступал неохотно. От­мечалась угнетенность, снижение настроения. Через не­сколько дней после снятия болей и адаптации заметно смягчился, стал более доступным, однако о себе говорил неохотно. Тяготился обществом соседа по палате, заявил,