Путь на голгофу

23

серьезное. Некоторые больные, среди которых пре­обладали лица с медицинской профессией или близкие к медицине (4 больных из 7) покончили жизнь самоубийством. Характерна посмертная записка одного доктора, оставлен­ная брату: «У меня обнаружен рак. Будь внимателен. Наша генетика оказалась не столь качественной к онкологии. Я ухожу в здравом рассудке. Не хочу ничего. Твой Борис».

Опять же хотелось бы подчеркнуть, что у людей, от­казавшихся от операции (50 наблюдений) после того как они осознали свой онкологический диагноз и его послед­ствия, калечащая операция, инвалидность, отсутствие га­рантий рецидива, — отказ от лечения можно трактовать как «пассивный суицид».

К сожалению, к вышеуказанным факторам присоеди­нился теперь еще один — экономический. Дороговизна ле­чения в престижном заведении, которому можно доверить, многим оказалась «не по карману».

Тревожно-депрессивный синдром оказался преобладаю­щим среди других и на этапе «поступления в клинику»: 96 случаев (45,2%) и, в предоперационном периоде, в 102 случаях (52,3%).

При поступлении больной адаптировался к новым ус­ловиям. Терялась связь с привычным образом жизни, про­исходил контакт с другими онкобольными, обмен инфор­мацией, среди которой негативная (смерть во время или после операции) имела особо тяжелый характер, внутренняя картина болезни (по Лурия) у самого больного, зачастую искаженная слухами, представлениями о «заразности рака» и т. д., способствовала переживанию экстремальной ситу­ации. И когда больные в результате обстоятельств вдруг становились свидетелями смерти соседа по отделению или палате, реакция следовала незамедлительно. Больные не­редко отказывались от дальнейших обследований, подго­товки к операции и требовали выписки.

В предоперационном периоде наиболее серьезным трав­мирующим фактором являлось ожидание самой операции. Вполне реальный риск непредвиденного летального исхода, страх «наркоза», страх «не проснуться» и т. д. ставили больного также в особую экстремальную ситуацию. В этом периоде несомненная важность психотерапевтической ра­боты становилась особенно наглядной. Как известно, по­зиция больного, определяемая, задаваемая ему медицинским

24

персоналом, заключается в том, чтобы «держаться, стиснув зубы». И большинство пациентов так и ведут себя, особенно мужчины. Держат себя в руках, не давая вы­плеснуться своему эмоциональному напряжению. И вот у некоторых больных, взятых на операцию, еще до начала ее, вдруг обнаруживается то остановка сердца, то нарушение мозгового кровообращения, вызванные ни чем иным, как эмоциональной перегрузкой. Казалось бы, так называемые «естественные издержки» осложнений, сопутствующие тя­желому заболеванию и операции. Но своевременная ди­агностика психогенных реакций, которые обычно подав­ляются и скрываются больными, может существенно из­менить исход. Причем порой от врача не требуется особых усилий в психотерапевтическом плане: достаточно дать больному высказать свои опасения, снять напряжение, по­зволить «выплеснуться» чувствам, и даже выплакаться на плече врача, медсестры или близкого родственника. Со­вершенно очевидно, профилактика — элементарная, все­цело зависящая от позиции людей, окружающих больного. Последняя, к сожалению, не всегда располагает к откро­вениям. Поразительно живучая идеология агрессивности, долгие годы навязываемая нам «сверху» («не надо жать милости от природы» и т. п.), по сей день калечит жизнь больных и врачей. Тогда как природа, в первую очередь наша собственная, требует доверия и естественности, а не «ценных указаний», зовущих к борьбе.