Психотерапия. Теория и практика

Иными словами, говоря о когнитивной психотерапии, мы по необходимости, в сугубо дидактических целях, упрощаем реальную карту неоднородного пространства когнитивно-ориентированной терапии, одни модели которой на сегодняшний день гораздо ближе к психодинамической ориентации; другие тяготеют к рефлексии эпи­стемологического аспекта когнитивизма как теории познания; тре­тьи представляют собой специальные узкоспецифические техноло­гии модификации когнитивно-поведенческих схем и т.д. Естествен­но, далеко не все нюансы мы сможем учесть при их обобщенном изложении.

Обрисуем схематично пространственно-временной контекст оформления когнитивной терапии в рамках когнитивизма 1950-1960-х гг. в США. Нет сомнения, что кроме «философии опти­мизма» впечатляющие достижения теории информации и кибер­нетики, а несколько позже интеграция когнитивизмом достиже­ний психобиологии «подпитывали» гуманистический пафос фор­мирующейся модели человека. В противовес «психоаналитичес­кому человеку» с его беспомощностью перед лицом мощных сил иррационального и бессознательного провозглашалась модель «человека познающего», способного прогнозировать будущее, контролировать настоящее и не обращаться в раба своего про­шлого.

Кроме того, широкой популярности этого направления способ­ствовала вера в позитивные изменения, достичь которые человек способен, перестраивая способы своего мышления, тем самым из­меняя субъективную картину мира. Таким образом укреплялось представление о «человеке разумном» - исследующем способы сво­его познания мира, перестраивающем их, создающем новые пред­ставления о мире, в котором он - активный деятель, а не пассив­ная пешка.

В дальнейшем, правда, клиническое приложение этих принци­пов значительно снизило градус их оптимизма, заставило изме­нить представление о мере свободы человека, осознать серьезные ограничения в способности самоисследования человека-пациен­та» кардинально изменить стиль общения с пациентом (с платоновско-диалогического на прямолинейно-директивный), увидеть узость (хотя и прагматическую выигрышность) симптомо-фоку­сированной терапии.

Со второй половины 1980-х гг. значительной ревизии подверга­ется и первоначально упрощенное представление о бессознатель­ном как об исключительно разрушительной силе, «искажающей» реалистическое видение реальности и приспособление к ней. Осо­бенно в варианте структурного когнитивизма (В. Гвидано, Дж. Лиот­ти) возрождается интерес к психологии развития, причем не толь­ко развития собственно познавательных процессов, но в первую очередь эмоциональных отношений со специальным акцентом на роли «отношения привязанности», «истории образования и раз­рушения эмоциональных уз» (Дж. Боулби). Естественно, что но­вый пересмотр соотношения аффективных и когнитивных процес­сов в порождении когнитивных ошибок не мог не повлиять на те­оретическую модель терапии. Гораздо больше внимания стало от­водиться сложной динамике терапевтических отношений в каче­стве фактора, облегчающего или затрудняющего когнитивную пе­рестройку.