|
Иногда я даже ору, когда люди приходят, ничего не говорят или не собираются говорить много. Но если они являются вновь, платят деньги, а им становится все хуже и хуже, я всегда могу подумать или о деньгах, или о том, что буду есть на ужин. Чисто по-человечески, я думаю, не следует отказывать человеку, который хочет поработать, кроме тех случаев, когда мне кажется, что этот человек склонен к физическому насилию и собирается причинить мне вред. Но бывают случаи, когда люди приходят, и я понимаю: “Не думаю, что я справлюсь с этим человеком” или просто не хочу иметь с ним дело. Это происходит на личностном уровне. Как правило, такие люди не приходят во второй раз, так что мне и не приходится разбираться в этой ситуации. Я работал в психиатрических клиниках, в отличие от большинства психотерапевтов, и у меня имеется опыт работы с психически больными. Сейчас я работаю с женщиной, по поводу которой у меня возникают большие сомнения, сумасшедшая она или нет. По большому счету, я не знаю, что значит быть сумасшедшим, но с этой клиенткой действительно трудно говорить о ней самой — так, чтобы по образу мыслей или эмоций это напоминало разговор с обычным невротиком. На самом деле, я думаю, что готов работать с каждым, кто хочет работать со мной. — Как обстоит дело с проблемой зависимости? — Некоторые люди, с которыми я работаю, на мое утверждение “У вас есть выбор” отвечают: “Нет, у нас нет выбора, мы зависим от вас”. Мне кажется, это отговорка, появляющаяся, когда я повышаю цену. И если у моего клиента очень серьезные проблемы, связанные с переносом, когда у него действительно нет выбора, я не буду напоминать ему о плате и подожду, сколько бы времени для этого не потребовалось. Один раз на это ушло 18 месяцев. Так что я повысил цену сразу в два раза. (Смеется.) Я думаю, приходится становиться зависимым от терапевта, если хочешь что-то изменить. Следует от многого освободиться и попытаться научиться чему-то новому. И мне кажется, в этот момент рядом должен находиться кто-то, кто поддержит вас. Им может оказаться ваш психотерапевт. Но я не поощряю зависимость. Так что в некотором смысле клиентам приходится быть зависимыми; с другой стороны, им нужно жить своей собственной жизнью. Я не хочу, чтобы они становились мной, жили моей жизнью — у меня и так хватает собственных проблем. Мне кажется, что гуманистические психологи не правы, игнорируя перенос. Ну, скажем так: я говорю по-английски и по-французски, у меня две возможности. Если я говорю только по-английски, у меня одна возможность. Я был очень доволен тем, что мой сын изучал немецкий в школе, поскольку это значит, что у нас появилась третья возможность. Если вы игнорируете перенос, то как бы говорите: “Если кто-то хочет поговорить со мной, он может сделать это по-английски”. Следовательно, тем самым вы ограничиваете себя. Я считаю себя объектом очень сильного переноса. У людей возникают удивительные фантазии обо мне, и я нахожу это очень полезной частью того, что мы делаем. И, как я уже сказал еще в начале разговора, контрперенос я использую постоянно. — 20 —
|