|
Есть бодрый страх не состояться и разочаровать родителей, так и не добившись в жизни ничего. Есть неумение подчиняться и командовать. Совершенно недоступен менеджмент. Есть в моей жизни любовь, которая теперь уже — Муж, и я всячески стараюсь не позволить вытеснить одним из этих понятий другое: Муж — Любовь. Он пришел в мою жизнь два года назад после чеченской войны — как к психологу, а остался в ней, моей жизни, как Любовь и Муж. Еще есть дочь-подросток, самостийно породившая в себе внутреннего «пацана Ваську», который помогает ей выражать свои «злости-ярости», и сын — студент, с шестнадцати лет зарабатывающий неплохие деньги на производстве аквариумов и разведении рыбок. Он живет совершенно отдельно и независимо, а в гости приходит с Подругой — каждый раз новой. Есть две кошки — черные, добрые, мудрые. Ночью они спят на моей подушке, а днем гоняются друг за другом и за нами. Я их всех очень люблю и совершенно не воспитываю, 136 потому что не умею. Мне просто повезло, что дети получились хорошими людьми. Хотя нет, кокетничаю. Я ведь присутствовала в их жизни, видимо, имеет место и мой вклад (или хотя бы вкладыш). Удобряла — поливала... Я действительно отчасти выращиваю людей — собственных детей и чужих людей разного возраста — своей искренностью и сомнениями, любовью и злостью, знаниями и умениями. У меня было много клиентов, мне повезло... За свою психологическую практику я познакомилась с сотнями людей — с кем в группе, с кем наедине, — вошла в их мир. Хочется сказать: «...и вышла из их мира» — но что-то останавливает. То ли не до конца вышла (ведь многих помню очень живо!), то ли не до конца вошла. Да и есть ли он — конец в человеческих отношениях? Нужен ли он? Ясно одно — моя беременность людьми должна уже чем-нибудь закончиться, разрешиться. Я разрешаю себе начать писать Книгу о людях... Дана (Совесть психолога) Дорогая Лена! Я еду сейчас в поезде на Черное море — третий раз в своей жизни. После того как очередной раз поняла, что, не умея играть в карты (в принципе — не умея играть, блефовать, то есть врать), теряю шанс простого человеческого общения — я вернулась к себе в купе, к тексту про Дану. (Это, как я тебе писала раньше, рассказ про совесть психолога, берущегося «лечить» других, хотя сам бесконечно «болен».) Честно и придирчиво перечитала его с заданной тобой целью — вставить стержень. И поняла, что вставлять ничего не могу. Разве что подзаголовок подстелить ковриком под названием ДАНА: «Совесть психолога». Ну и, пожалуй, после слов «злобный пасквиль» добавить несколько слов... — 95 —
|