|
130 ное: «Вы думаете, наш Психологический центр организует похищение детей?» — «Да нет, что вы, просто сейчас такое опасное время, так страшно кому-то доверять...» Как ни странно, Ваня привыкал ко мне, стал выделять из других учителей, по словам мамы, охотнее, чем к другим, шел со мной заниматься. (Бедные коллеги! Что же происходило на других занятиях?!) Но на первом месте из тех, с кем Ваня «общался», оставался компьютер. Он заменял ему Внешний мир: безопаснее было жить в виртуальном мире, чем взрослеть и исследовать настоящую жизнь. «Инопланетность», неадекватность Вани проявлялась во многом. Похоже, он всерьез верил, что если захочет, то ему удастся не повзрослеть, навсегда остаться четырех-етним мальчиком. Когда ему что-то не нравилось — он ычал, заваливался на спину, задирая ноги и демонстри-уя мне попу. Он совсем не переносил неудач: задание олжно было получиться сразу, без усилий, в противном случае Ваня отказывался его делать, не слушал моих объяснений, и я снова слышала его рычания и наблюдала его тгопу. Мальчик злился на Мир, который не догадывался прогнуться под его, Ванины, желания. Я пыталась установить хоть какие-то рамки и делила час занятий пополам — 30 минут мы занимались тем, что предлагала я, а оставшуюся половину — тем, что хотел делать он. И тут Ваня снова потрясал меня своей «не-здешностью». «Как с Луны упал!» — повторяла я мысленно... Как-то я рисовала по его просьбе разные картинки. «А теперь вот здесь, за замком, нарисуй пятьсот лучников!» — попросил он. Я с сомнением посмотрела на стандартный лист из альбома: «Они здесь не поместятся!» «Да? — огорчился мальчик. — Ну хорошо, давай не пятьсот, давай триста!» Он пытался населить этот мир персонажами из компьютерной реальности и искренне недоумевал, почему это невозможно. Я уставала от занятий с ним, от равнодушного отношения родителей — они словно говорили: «Мы вас наняли для решения некоторой задачи, делайте свою работу!» Я пыталась говорить с мамой о влиянии семьи, о роли родителей в формировании Ваниной инфантиль- 9*
ности, приносила психологическую литературу — все тщетно. Пару раз я заставала дома отца мальчика — он даже не спросил, как проходят занятия, ограничившись прохладным «Здравствуйте!». Когда я попыталась рассказать маме о психологическом смысле рисунков Вани, Кристина восприняла это как критику сына и ее материнской роли, начала оправдываться. Мне пришлось объяснять, что это входит в мою работу, и я в конце концов просто отрабатываю их деньги, и что невозможно решить проблему, только нахваливая ребенка и стиль воспитания родителей. — 91 —
|