|
6) Морфизм типа "Е -> R" буквально нужно трактовать как "экспрессивный код эмоций". Если морфизм типа "R->E" прослеживает детерминационный ряд, имеющий место тогда, когда индивид заражается от движений эмоциями, то морфизм "Е —> R" соответствует, наоборот, выражению эмоций в движениях — мимике, пантомимике и т.п. В целом, важно подчеркнуть, что гораздо большее значение, чем попарные морфизмы, имеет тройственный морфизм. В статусе интегративной единицы психического значение существует именно как тройственный морфизм. Простейшей формой содержательной интерпретации такого тройственного морфизма является достаточно часто встречающееся в психологической литературе указание на то, что "поведенческая программа реализуется на фоне такого-то эмоционального переживания и такого-то мотивационного побуждения". Такую форму тройственного морфизма мы можем снабдить следующим условным символическим обозначением "S<=>R/E". Здесь развернута картина такого конструктивного определения психологического статуса значения, которая призвана развить и концептуально уточнить в свете современных представлений фундаментальный методологический тезис Л.С. Выготского о том, Что именно значение должно быть единицей психологического анализа, ибо, как мы можем видеть теперь, значение не только интегрирует в себе "общение и обобщение", но также интегрирует всебе и функции аффекта и интеллекта, идея единства которых также, как это известно, была намечена в тРУДах Л.С. Выготского (Выготский, 1956) . Некоторым читателям может показаться, что в нашем определе- лении значения намечается некоторый возврат к традициям ментали-стской психологии ассоциаций. Действительно, предполагается, что значение реализуется как ассоциативный переход от образа стимула к образу действия или к образу потребности (к эмоции), или, наоборот, от образа эмоции к образу действия и образу стимула (последние переходы соответствуют нашим морфизмам 5-му и 6-му). В этом смысле значение — это молекула "психической химии", в состав которой в качестве элементов входят такие психологически разнородные "вещества" как образы предметов, потребностей и действий. Но в отличие от классического ассоцианизма мы полагаем существование не отдельных элементарных ассоциаций (связок элементов), но именно морфизмов (соответствий) целых репрезентативных систем. Для нас принципиально, что с актуализацией отдельной ассоциации актуализируется целое семантическое поле — некоторая семантическая структура (побуждаемая на множестве образов сеть отношений). Такому взаимоотображению структур прямо соответствует математическое понятие морфизма. В современной психологической литературе уже встречались попытки такой экспликации деятельностного определения значения, которая сделала бы его сопоставимым с определениями, данными в других теориях. Так, например, в крупной монографии "Деятельность и познание" известный чешский психолог Й. Лингарт противопоставляет деятельностное понимание значения как "системы операций" осгудовскому пониманию как "репрезентативной реакции" (Linhart, 1976). Но также как определение Ч. Осгуда можно назвать бихевиори-стичным, так и определение Й. Лингарта можно назвать операционали-стичным. Трудность здесь состоит в том, что, определяя значение, мы должны различать то, что репрезентируется в значении, и то, чем значение является в деятельности само по себе. Значение — есть средство отражения, и как это бывает со всеми средствами отражения (и со всеми рефлексивными процессами), здесь легко возникает терминологическая, а иногда и концептуальная путаница между тем, что отражается, и тем, что отражает. Потому всякое психологическое определение значения должно состоять из двух частей. Например, у Ч. Осгуда значение репрезентирует свойства поведенческих реакций (первая часть определения) и само является частичной опосредующей реакцией (вторая часть), Потому и деятельностное определение не может ограничиваться только первой или второй частью (последний случай имел место у И. Лингарта). Следует задать деятельностное определение значения из двух частей: — 26 —
|