|
Большинство гостей доставляло молодежь, однако присутствовало также несколько женщин и мужчин более зрелого возраста, среди которых — два хорошо известных санкт-петербургских художника. Хозяева принимали нас очень тепло, угощая чаем с тортом. Затем мы разговаривали и танцевали. Вскоре после этого - очевидно, идея принадлежала одному из художников - каждому дали блокнот и все необходимое для рисования и предложили, в меру своих возможностей, нарисовать портрет одного из присутствующих. Позже дядя рассказывал мне, что оба художника отметили мой талант, но добавили при этом, что я должен «много работать». На том же вечере я встретил зятя г-на К., помещика по фамилии М., очень спокойного и приятного человека, к тому же близкого друга моего дяди. Таким образом, с приема у К. я возвращался в несколько более приподнятом, чем обычно, состоянии духа, с надеждой на то, что мне в конечном счете удастся наладить более тесные взаимоотношения с жителями Санкт-Петербурга, вновь обрести интерес к жизни и желание получать от нее удовольствие. Лекции в университете уже читались довольно продолжительное время, но я снова и снова откладывал их посещение, оправдывая это перед самим собой необходимостью вначале привыкнуть к Санкт-Петербургу, увидеть его наиболее значительные достопримечательности и памятники. Однако ничто не смогло пробудить во мне интерес; я бродил по музеям и картинным галереям в состоянии полного безразличия и скуки. Наконец, собрав все свои силы, я решил приступить к посещению занятий. Университет был расположен на Васильевском острове, на противоположном берегу Невы, достаточно далеко от нашего дома. Для того чтобы добраться туда, мне пришлось нанять дрожки. Когда мы доехали до набережной, со всех сторон нам открылась впечатляющая панорама, которую мне однажды уже доводилось наблюдать: справа, на берегу реки - Зимний дворец; слева -Адмиралтейство с его остроконечным шпилем, а также Петропавловская крепость, которая служила могилой царей и печально известной тюрьмой для политических заключенных. Вид у всего этого был, без всякого сомнения, очень внушительный, но одновременно, как мне тогда показалось, угрюмый и невеселый. Сам университет был большим, старым зданием с низкими сводами; он находился в плохом состоянии и явно нуждался в ремонте. Оказалось, что все оформленные мной документы, которые я отправил из Одессы, уже прибыли, и мне оставалось лишь завершить некоторые формальности, необходимые для приема. Стоял уже конец ноября, и это означало, что для посещения лекций, начатых с 1 сентября, я должен был догнать не только то, что пропустил за предыдущий год в Одессе, но и пропущенное мною за текущий третий семестр в Санкт-Петербурге. Однако я посещал лекции лишь для видимости, пытаясь каким-то образом заполнить свое утреннее время. Я запасся всеми рекомендованными учебниками, но едва пролистал их, прежде чем снова поставить на полку. Так я поступил со всеми книгами за исключением одной — Энциклопедии Закона, написанной профессором из Санкт-Петербурга Петрашицким. В противоположность превалирующей в юриспруденции точке зрения, Петрашицкий понимал закон как нечто, «детерминированное психологически», подчеркивая тем самым относительность концепции правосудия. Эта идея показалась мне интересной и оригинальной. Поскольку в своей книге Петрашицкий все последовательно выводил из этой концепции, представляющей обобщенную и интегрированную теорию закона, книга заинтересована меня в такой степени, что мне полностью удалось на ней сконцентрироваться и внимательно изучить до самого конца. — 36 —
|