|
Все то время, пока говорил профессор Б., я находился в совершенно бодрствующем состоянии. Однако я был не готов к такому резкому переходу от обсуждения моего конкретного случая к теме финансирования моими родителями строительства неврологического института. Я был слишком занят моими собственными проблемами для того, чтобы вступать в спор. Кроме того, я знал, что в этом вопросе не смог бы оказать на моего отца ни малейшего влияния. Я дал отцу правдивый отчет о моем первом визите к профессору Б. и не скрыл той роли, которую мне было предназначено играть в связи с неврологическим институтом. Отец ничего не ответил, но от меня не укрылось, что моим сообщением он не очень доволен. Тем не менее, утром, последовавшим за моим визитом к профессору Б., я проснулся в значительно более приподнятом, чем обычно, эмоциональном состоянии, и это улучшение, как следствие гипнотического сеанса, продолжалось целый день. На следующий день оно заметно уменьшилось, а уже на третий день от него вообще ничего не осталось. Из-за вмешательства в мое лечение вопроса о неврологическом институте первый гипнотический сеанс стал и последним. В противном случае я бы все время ожидал того, что на следующем сеансе профессор Б. станет расспрашивать меня о разговоре с родителями,- а что я мог ему на это ответить? Кроме того, моему отцу не очень понравился гипноз, поскольку в нем он видел опасность слишком сильной зависимости пациента от своего врача. Я разделял его точку зрения. Сейчас моим единственным желанием было как можно скорее покинуть Санкт-Петербург. Мне не составляло большого труда убедить отца в том, что все мои возможные действия здесь с самого начала обречены на неудачу. Как я считал, путешествия и другие развлечения могут помочь в менее тяжелых, чем у меня, случаях. Моя единственная надежда на улучшение должна была заключаться в интенсивном лечении и длительном пребывании в санатории. Выбор места пребывания я оставил за моим отцом, имевшим в этом отношении достаточный опыт. Сам он время от времени с интервалом от трех до пяти лет, испытывая приступы явно выраженной меланхолии, отправлялся в санаторий в Германии, а через несколько! месяцев возвращался уже совершенно здоровым. Его обычное состояние, которое он субъективно рассматривал как нормальное, характеризовалось несомненными маниакальными симптомами, картина его болезни полностью вписывалась в описание маниакально-депрессивных случаев, представленное профессором Крапелиным. Следовательно, не было простой случайностью и то, что среди всех докторов, у которых отец консультировался в Германии, особое уважение он пита;) к профессору Крапелину, веря, что именно он сможет мне помочь. К профессору Крапелину меня сопровождал некий доктор X., работавший в санкт-петербургской больнице, который приблизительно через неделю вернулся обратно в Санкт-Петербург. — 39 —
|