Человек-волк и Зигмунд Фрейд

Приготовления не заняли у меня слишком много времени. Завершив некоторые формальности в университете и сделав несколько проша1ьных визитов, я уже был готов отправиться с доктором X. в Мюнхен. В этот памятный день — был конец февраля или начало марта 1908 года - в сопровождении своего отца поздним вечером я отправился на железнодорожную станцию. Когда мы приехали, доктор X. был уже там. Так как до отхода поезда еще оставалось какое-то время, отец зашел со мной и с доктором X. в поезд. Желая обсудить некоторые вещи с доктором X., он попросил меня остаться в коридоре. Я не слышал того, что он говорил, но сквозь окно, отделяющее коридор от купе, мог видеть, как он что-то серьезно объясняет ему.

Ветер утих, падал легкий снег, покрывая блестящие крыши стоявших рядом железнодорожных вагонов сияющей белизной. И только сейчас я вдруг подумал о тех особых переменах, которые ожидают меня вскоре после того, как я сяду в вагон. Это было похоже на то. как будто добрая фея своей волшебной палочкой развеяла всю мою депрессию и все, связанное с ней. Я снова был примирен с жизнью и чувствовал себя в совершенном согласии и абсолютной гармонии с миром и с самим собой. Прошлое отодвинулось далеко назад, а будущее казалось прекрасным и многообещающим.

До отхода поезда оставалось всего лишь несколько минут, и отцу пора было выходить из поезда. Тогда еще я не знал, что, прощаясь, я прощаюсь с ним навсегда.

1908

Испанские замки

I

Эйфорическое состояние, которое так внезапно охватило меня при отъезде из Санкт-Петербурга, не покидало меня в течение всего путешествия, сохранившись и по приезде в Мюнхен. Доктор X., который, очевидно, рассматривал свое задание сопровождать меня в Мюнхен как небольшой отпуск, также пребывал в наилучшем расположении духа. Во время нашего путешествия он рассказывал мне много интересного об Абиссинии и о дворе абиссинского Негуса, так как в свое время ему удалось участвовать в экспедиции некоего Леонтьева. Леонтьев был путешественником, который в 1890 году самостоятельно предпринял путешествие в Абиссинию, а позднее был направлен туда уже как официальный посланник России. Вероятно, это была первая попытка России установить взаимоотношения с африканским государством — попытка, которая связывается современной прессой с фактом принадлежности Абиссинии к Православной Церкви.

Весна наступила в Мюнхене значительно быстрее, чем в холодном, сыром Санкт-Петербурге, и это обстоятельство также было для меня хорошим знаком. Даже люди на улицах казались в Мюнхене более раскрепощенными и дружелюбными.