|
Можно понять то чувство освобождения, которое я испытывал, когда Фрейд задавал мне различные вопросы о моем детстве, о взаимоотношениях в моей семье, а затем с огромным интересом слушал все то, что я ему рассказывал. Иногда он вставлял небольшие замечания, которые еще раз доказывали полное понимание им всего, что я переживал. «До сих пор вы искали причину вашего заболевания в вашем ночном горшке»,- замечал, к слову, Фрейд, имея в виду методы физической терапии, которые я испытал на себе. Когда я рассказал Фрейду о моих детских сомнениях и раздумьях, он высказал мнение о том, что «только ребенок может мыслить так логично». А однажды, в той же связи, он упомянул о «мыслителе высшего разряда», от чего я испытал немалую гордость, ведь в детстве мне доставило много страданий соперничество между мной и моей сестрой, которая была на два с половиной года старше меня и во многом опережала меня. Позже, однако, мы прекрасно понимали друг друга. Новая информация, которой я теперь владел, ощущение того, что я, так сказать, «открыл» Фрейда, и надежда на восстановление здоровья быстро улучшили мое состояние. Однако теперь Фрейд начал предостерегать меня от излишнего оптимизма, совершенно справедливо предвидя, что нам еще предстоит столкнуться с внутренним противодействием и сопряженными с ним сложностями. В установленный срок я вернулся в пансион, где жил ранее, и продолжил мой анализ уже на квартире у Фрейда. С самого начала у меня возникло впечатление, что Фрейд обладал особым даром находить счастливое равновесие во всем, за что он принимался. Эта особенность проявилась и в оформлении его дома в Берггассе. Я отчетливо помню два смежных кабинета с маленькой разделявшей их дверью и с окнами, выходившими в небольшой дворик. Здесь всегда присутствовало ощущение священного покоя и тишины. Сами по себе комнаты не могли не вызывать у пациентов удивления, так как они ничуть не напоминали кабинет врача, но скорее были похожи на рабоний кабинет археолога. Здесь можно было увидеть всевозможные статуэтки и другие необычные предметы, в которых .даже непосвященный распознавал археологические находки из Древнего Египта. То там, то здесь на стенах висели каменные тарелки, представлявшие различные сцены из давно прошедших эпох. Комнату оживляли несколько цветочных горшков, а теплый ковер и шторы придавали ей домашний уют. Все здесь создавало ощущение того, что вы оставили суету современной жизни за порогом и защищены от ежедневных мирских желаний. Сам Фрейд свою любовь к археологии объяснял тем, что психоаналитик, подобно археологу в его раскопках, должен слой за слоем вскрывать психику своего пациента, пока не доберется до самых глубоких и наиболее ценных сокровищ. — 107 —
|