Человек-волк и Зигмунд Фрейд

Конечно, я находился не в лучшем положении, чем мои товарищи по несчастью, которых в то время объединили под общим названием «неврастеников». В менее серьезных случаях суггестивный эффект физической терапии, гидротерапии, электролечения и т. д. иногда приводил к некоторым улучшениям; в моем случае это лечение оказалось абсолютно бесполезным. В санатории мое состояние ухудшалось настолько, что это вынуждало меня покинуть его как можно скорее. Я консультировался у многих известных невропатологов, таких, например, как берлинский профессор Цихен или мюнхенский профессор Крапелин, однако в моем состоянии не намечалось ни малейшего улучшения. Всемирно известный профессор Крапелин со всей прямотой признал безрезультатность лечения. В конце концов он объяснил мне, что ошибся в диагнозе: «Понимаете, я допустил ошибку». В итоге он посоветовал мне снова вернуться в санаторий. После всего этого, едва ли покажется странным, что я оставил наконец всякую надежду получить какую-либо медицинскую помощь.

Затем, по счастливой случайности, я познакомился с молодым врачом — доктором Д., который проявил ко мне определенный интерес и стал энергично убеждать меня, что мой случай ни в коей мере не является безнадежным и что предыдущие попытки не принесли результата лишь потому, что были выбраны ошибочные методы лечения. Доктор Д. был страстным поклонником психотерапии и частенько упоминал имена Дюбуа и Фрейда. Он говорил также и о «психоанализе», о котором, однако, как я обнаружил впоследствии, он имел весьма поверхностное представление. Он обладал такой силой убеждения, а мое эмоциональное состояние было настолько отчаянным, что в конечном счете я решил прибегнуть к терапии с доктором Д., видя в этом свою последнюю надежду.

Начало моего «анализа» на самом деле представляло собой свободный, протекавший в ходе беседы обмен мнениями между пациентом и врачем. Хотя это касалось лишь поверхностного осознания моих проблем, положительным моментом было уже то, что я наконец нашел врача, которому мог полностью доверять и которому откровенно мог говорить все, что меня беспокоило. Итак, какое-то время я буквально был на седьмом небе от счастья, пока сам доктор Д. не признался наконец что взял на себя непосильную задачу и что, по его мнению, мне надо попробовать что-то другое. Вначале он заговорил о кругосветном путешествии, но затем предложил кое-что еще, что понравилось мне гораздо больше: я должен попытаться устроиться на лечение в Швейцарии к самому Дюбуа, а доктор Д. самолично вызвался меня туда сопровождать. Если бы доктор Д. настоял на своем первом пред ложении - отправиться в путешествие,- моя жизнь, безусловно, развивалась бы совершенно иначе, однако судьба, по-видимому, захотела распорядиться по-другому.