Человек-волк и Зигмунд Фрейд

Наш маршрут пролегал через Вену, где мы собирались задержаться приблизительно на две недели. Там доктор Д. встретился с некоторыми своими коллегами, которые убедили нас в том, что на самом деле психоанализ — это творение Фрейда, и, следовательно, вначале мы должны «попытаться» поработать с ним. Я согласился, и на следующий день мы нанесли визит Фрейду.

Фрейд сразу же завоевал мое доверие уже одним своим внешним видом. Ему было лет сорок пять, и он производил впечатление человека с отменным здоровьем. Он был среднего роста и средней полноты. На его слегка удлиненном лице, обрамленном коротко остриженной, уже седеющей бородой, выделялись поразительно умные темные глаза, которые пронизывали меня насквозь, не вызывая при этом ни малейшего ощущения дискомфорта. Его корректная, соответствующая обстоятельствам, одежда, его простые, но уверенные манеры указывали на любовь к порядку и внутреннее спокойствие. Само поведение Фрейда, то, как он меня слушал, разительно отличали его от тех его знаменитых коллег, с которыми мне приходилось сталкиваться до сих пор и у которых я обнаружил почти полное отсутствие глубокого психологического понимания. При первой же встрече с Фрейдом' у меня возникло ощущение того, что я познакомился с выдающейся личностью.

Фрейд сказан нам, что находит мой случай подходящим для психоаналитического лечения, но в настоящее. время он очень занят и не может немедленно взять нового пациента. Однако мы можем прийти к компромиссу. Каждый день в коттедж-санатории он навещал одного из своих пациентов, и во время такого посещения он мог бы начать и мое лечение - если, конечно, я соглашусь провести несколько недель в санатории. Это предложение привело нас в замешательство, и мы снова решили продолжать наше путешествие в Швейцарию. Однако Фрейд произвел на меня настолько благоприятное впечатление, что мне удалось убедить доктора Д. последовать его совету. Таким образом, я переехал в коттедж-санаторий, где каждый день после полудня меня навещал Фрейд. Проведя с Фрейдом уже первые несколько сеансов, я почувствовал, что наконец-то нашел именно то, к чему так долго стремился.

Для меня было откровением узнать о фундаментальных идеях совершенно новой науки о человеческой психике из уст самого ее основателя. Новая концепция психических процессов не имела ничего общего с хрестоматийной психологией, о которой я читал и которая оставляла меня совершенно равнодушным. Я сразу же понял, что Фрейду удалось открыть совершенно неисследованную область человеческой души и что, если я последую за ним по этому пути, мне откроется новый неизведанный мир. Ошибка «классической» психиатрии заключалась в том, что, не зная о существовании законов бессознательного, она все выводила из физического, из соматического. Одним из следствий подобного заблуждения стало проведение слишком резкой границы между здоровьем и болезнью. Все, что делал невротик, изначально рассматривалось с точки зрения болезни. Если, например, он влюблялся в девушку или в женщину, эта привязанность описывалась как «маниакальная» или «навязчивая». Однако Фрейд «прорыв к женщине» при некоторых обстоятельствах рассматривал как огромное достижение невротика, знак его воли к жизни, активного стремления выздороветь. Это было следствием психоаналитической точки зрения, которая состояла в том, что между здоровьем и болезнью не существует резкой границы и что бессознательное может доминировать и у здорового человека, но он не желает этого признавать — иначе это мешало бы осуществлению его действий. Следовательно, он пытается все рационализировать и применяет всевозможные хитрости, чтобы доказать, что его мыслями и решениями руководит только разум. Безусловно, нельзя сказать, чтобы Фрейд недооценивал в своих пациентах элемент невротического, однако он всегда пытался укрепить в них и здоровое ядро, отделив его от шелухи неврозов. Едва ли здесь следует подчеркивать, что факт подобного разграничения требует незаурядной эмоциональной проницательности и является одной из наиболее важных задач психиатра.