Семинары книга 20. Еще

Я действительно говорил кое-что о любви. Но решаю­щий, ключевой момент моих лекций имел, скорее, отно­шение к знанию. Заключался он в том, что за практикой знания скрывается наслаждение — ничего больше. Я хотел бы сегодня развить эту мысль, поделившись своими наблю­дениями над тем, как научный дискурс на ощупь пытается разобраться в том, с чем мы в качестве знания имеем дело.

1

Итак, беру быка за рога: знание — это загадка.

Загадка эта загадана нам бессознательным в том виде, в котором оно было обнаружено психоаналитическим дис­курсом. Формулируется она так: для говорящего существа, знание — это то, что артикулируется. На это можно было обратить внимание уже давно, ибо если посмотреть, каки-

164

Жак Лакан

Ещё: глава XI

ми путями знание развивалось, люди только и делали, что артикулировали самые различные вещи, причем долгое время в центр вещей они ставили бытие. Ясно ведь, что есть что-то лишь постольку, поскольку говорится, что оно есть.

Я называю это S2. S два. Или, если угодно, S на двоих. Принято ведь говорить, что язык является средством об­щения. Общения по какому поводу, по поводу каких их? Общение предполагает предмет общения, референцию. Ясно, так или иначе, одно: язык является тем, что вырабаты­вает научный дискурс, когда пытается дать себе отчет в том, что представляет собой йазык.

Йазык служит не общению, а совсем иной цели. Бессознательное, как показал нам опыт работы с ним, как раз и вырастает из йазыка. Я специально записываю это слово так, как оно звучит, давая понять, что имею в виду йа­зык, с которым имеет дело каждый из нас — йазык, именуе­мый, не без основания, материнским.

С процессом наслаждения йазыком общение сближает то, что оно предполагает реплику, диалог. Но служит ли йа­зык действительно в первую очередь диалогу? Это, как я вам раньше уже говорил, далеко не факт. У меня только что ока­залась под рукой книга некоего Бейтсона, о котором мне в последнее время прожужжали все уши — это даже начало меня понемногу выводить из себя. Книгу эту, надо сказать, дал мне один человек, который, заинтересовавшись одним моим текстом, перевел его на свой родной язык и отком­ментировал — так вот, ему показалось, что Бейтсон пошел гораздо дальше моего утверждения, что бессознательное выстроено как язык.

На самом деле, Бейтсон, не зная, что бессознательное выстроено как язык, составил о нем весьма посредственное представление. Зато он придумал нечто очень забавное — так называемые металоги. Недурная затея — особенно если металоги эти действительно, как утверждает Бейтсон, появ­ляются в результате изучения смысла термина и предпола­гают внутренний процесс диалектического развития. Как и во всех разновидностях так называемого диалога, речь идет о том, чтобы вынудить предполагаемого собеседника сказать то, что побуждает говорящего задать свой вопрос,