Психология Юнга и буддизм

«Действовать иначе — значит, стать добычей принци­па силы. А это, в свою очередь, ведет к опасным по­следствиям, разрушительным не только для другого, но также и для данного конкретного человека. Обра­зы бессознательного дают великую ответственность тому, кто их переживает на своем опыте. Если ему не удастся их понять, или же если он стремится избег­нуть своей этической ответственности, он сам покуша­ется на свою полноту и таким образом навязывает себе тягостную фрагментацию своей жизни».

Это рассуждение напоминает нам буддийскую этику п той форме, в какой она выражается в «восьмеричной дороге», то есть, в праведном действии и праведной медитации. Личное страдание не может быть устране­но, и полнота человека не может осуществиться, если не соблюдается нравственное поведение. Юнг понял, как в свое стародавнее время Будда, что всякое эгоцентрическое поведение, игнорирующее другого, ведет к смятению. Вследствие этого, чтобы знание, приоб­ретенное посредством контакта с бессознательным — через «праведную медитацию»,— имело какое-то зна­чение, оно должно стать составной частью нашего соб­ственного существования. Другими словами, оно должно выражаться в «праведном действии».

После шести лет яростного боя с потемками своего бессознательного Юнг увидел первые всполохи света. Заря взошла, когда он стал рисовать мандалы — каж­дый день он создавал новую мандалу. Мандала — санск­ритское слово, означающее «круг», является фигурой круглой формы, которую можно найти во всех стихиях (элементах) природы, равно как в искусствах и танцах всех народов на протяжении всей истории. Речь также идет об образе, который лежит, свернувшись спиралью в глубинах человеческой психики, спонтанно выбрасы­вается оттуда на поверхность и может принять боль­шое количество различных форм. Обычно он проявля­ется в периоды дезорганизации и внутреннего хаоса, и таким образом природа восстанавливает равновесие и порядок. На своем собственном опыте Юнг сделал открытие, что каждая нарисованная им мандала в точ­ности выражала его внутреннее состояние на тот мо­мент. По мере изменения его психического состояния изменялась также и мандала, которую он чертил совер­шенно спонтанным образом. Из этого он пришел к заключению, что мандала представляет собой «форми­рование, преобразование, вечное воссоздание вечного Разума». В то же самое время он понял, что созна­тельно намечаемые цели, цели, которые он преследо­вал сознательно, определенные, так сказать, его лично­стью номер один, подрывались высшей силой, которая принуждала его сворачивать на другую дорогу. Други­ми словами, он не мог избрать себе цель, скорее, цель избирала его.