Психология Юнга и буддизм

При помощи алхимии и ее символики Юнг осознал, что преобразование личности осуществляется во взаи­модействии эго и бессознательного, и из этого взаимодействия порождается новое объединенное существо. Оно в действительности не является совершенно новым, потому что существовало всегда, но только латентно, как бы в дремоте, скрытое в хаосе бессознатель­ного. Этот процесс требует открытой коммуникация между сознательным разумом и его бессознательным эквивалентом, а также чувствительности к сигналам бессознательного, использующего язык символов Нужно открыть постоянный диалог между внешним внутренним, земной жизнью и ее символическими измерениями — снами, фантазмами, видениями.

Эта трудная задача конфронтации сознание-бессоз­нательное имеет своим следствием расширение сознания, уменьшение суверенных прав бессознательного приводит к восстановлению и преобразованию чело­века. Это изменение — центральная задача юнговской психотерапии, как и алхимии,— происходит благодаря принципу, названному Юнгом трансцендентной функцией.

Естественно, эта задача не просто очень трудна, зачастую она оказывается тягостной, как это показал в сво­их экспериментах сам Юнг. Речь идет тут о борьбе между двумя противоположными силами, где каждая защищает свои собственные права. В этой борьбе рассу­док и рациональность сталкиваются с хаосом и ирраци­ональным. В то же время она предполагает сотрудничество между сознательной и бессознательной установками психики. Сознание должно уделить внимание поему бессознательному «партнеру», заставить себя вслушиваться во внутренние голоса так, чтобы они могли сотрудничать с сознанием вместо того, чтобы его расстраивать.

«Противостояние двух позиций порождает напряжение, заряженное энергией, которое создает третью силу, живую вещь — а не мертворожденную логику... движение, возникающее из напряжения между противоположностями — живое рождение, ведущее к ново­му уровню существования...»

Поскольку процесс направлен на тотальное преобразование человека, нельзя исключать ничего из того, что ему принадлежит, никакой из его аспектов. И потребление этого союза противоположностей с целью создания новой жизни — а не мертворожденной логики — должно касаться не только Логоса, рациональ­но начала, но также Эроса, принципа взаимоотношений.

Таким образом, индивидуация ведет от единства и пустоты, то есть состояния неотделимого от бессознательности, мистического соучастия, к непрерывно возрастающей дифференциации, к верховенству эго, потом снова к единению и пустоте, ставшей полнотой, к Самости, к мандале. Конец соединился с началом, а ко­пия цель — с первоначальным источником.