|
В каком-то смысле индивидуальная духовная осознанность есть необходимый, но не достаточный элемент исцеления на этих психических уровнях. Когда духовные переживания воплощаются и создают внутреннюю структуру самости, и даже тогда, когда эта структура претворяется в жизнь, это ценное и трансформирующее переживание вовсе не обязательно захватывает и исцеляет все раны психики. Да, травмированные области могут поддаваться излечению, или же их интенсивность уменьшается, но все же часто такие области оказываются вне сферы сотворенной самости, и все еще требуют наличия «суррогатных кож» для контейнирования. Если же духовный опыт сочетается со взаимным переживанием поля, то может иметь место гораздо более глубокое исцеление, особенно если иметь в виду восстановление тонкого тела. Стало быть, моя задача состояла в том, чтобы, опираясь на опыт работы с Наоми, попытаться понять, что олицетворяла ночная рубашка: «Я странным образом привязан к ней, чувствителен к любому изменению тона ее голоса, ко всему, что она произносит или не произносит, и в то же самое время я отделен, разъединен с нею, хоть и притворяюсь, что мы связаны. Это притворство приносит мне боль, но есть еще и более глубокая боль. Я чувствую себя обернутым чем-то, и это не твердый контейнер, не стекло, поскольку я могу испытывать чувства и временами воспринимаю ее чувства. И все же я завернут во что-то такое, что уничтожает мой разум. Похоже, часть моего мозга отсутствует, или повреждена. Всякое чувство воплощенности отсутствует. Тело чувствуется ригидным и невидимым; я не в нем. Меня нет ни для себя, ни для нее. Я могу быть какого угодно возраста. На протяжении этого мучительного периода я остро осознаю себя, надеясь, что она не замечает, что я избегаю ее, не замеча- 100 ет моей отвлекаемости. Обычно у меня нет никаких мыслей. Я лишь нахожусь в режиме ожидания до тех пор, пока не пройдет это что-то, похожее на заклятие». Черная Ночная Рубашка оказалась еще одним защитным контейнером, который и служил Наоми щитом против опасных, хаотичных состояний, характерных для ядра комплекса слияния, и изолировал ее от других людей, даже если она пыталась завязать отношения. Без него она могла «провалиться» в абсолютно невообразимую тревожность и панические состояния. Эта «замещающая кожа» была ужасным компромиссом, но компромиссом, спасающим жизнь. На сессиях в следующие после сна месяцы Наоми смогла описать, как она воспринимала Ночную Рубашку. «Когда я ощущаю тесноту [Ночной Рубашки], я чувствую месть. Кожа моя натянута и болит. Я делаю то, что, знаю, неверно для меня и моего здоровья. Я цепляюсь за что угодно: я хочу этого, того, сего... и никак не остановлюсь. Когда останавливаюсь, начинается паника. У меня нет контейнера, все грозит провалиться; это как психическая диарея. Я чувствую, что регрессирую, но не разрешаю себе этого. Я рьяно пытаюсь удержаться, остаться целой. Мне негде отдохнуть». — 69 —
|