|
Не хочу скрывать, что мы, психотерапевты, должны действительно быть философами или философствующими лекарями, или, вернее, мы уже таковы, хотя и не склонны признавать это из-за разительного контраста между нашими концепциями и тем, что в качестве философии преподается в университетах. То, что мы испытываем, еще можно назвать религией in statu nascendi1, ведь когда мы слишком близко приближаемся к невероятно запутанным, определяющим жизнь корням, тогда еще невозможно отделить философию от религии. В то же время постоянное напряжение терапевтической ситуации, вовлекающей так много разрушающих эмоций, впечатлений, не оставляет нам свободного времени для систематического упражнения в умении устанавливать различия или абстрагироваться. Поэтому ни философскому, 'In statu nascendi (лат.) — в состоянии зарождения — Примеч пер 114 к. г. юнг ни теологическому факультету мы не можем предложить четкого представления принципов, взятых из опыта жизни. Наши пациенты страдают от цепей невроза. Они пленники бессознательного, и если мы попытаемся, вооружившись пониманием, войти в царство бессознательных сил, нам придется противостоять тем же силам, которые не смогли сдержать наши пациенты. Подобно врачам, лечащим эпидемии, мы подвергаемся воздействиям угрожающих сознанию сил, и приходится принимать любую разумную предосторожность, чтобы уберечь не только свою человечность, но и человечность пациента от лап бессознательного. Мудрое самоограничение — отнюдь не то же самое, что учебник философии, и страстная молитва, вырывающаяся в момент смертельной опасности, далеко не то же, что теологический трактат. И тем не менее и то и другое — результат религиозно-философской позиции, соответствующей движущим силам жизни в самой непосредственной форме. Высшая доминанта всегда религиозно-философской природы. Сама по себе она насквозь первобытна и как факт наблюдается во всем развитии у примитивных людей. Эта доминанта обязана своим возникновением любой трудной, грозной, переломной фазе жизни. И это самая естественная реакция на все сильно насыщенные, эмоциональные ситуации. Хотя бывает, что она не видна, остается в тени вместе с той полусознательной эмоциональной ситуацией, которая ее породила. Поэтому совершенно естественно, что эмоциональное нарушение пациента задействует соответствующие религиозно-философские факторы у терапевта. Врач часто чувствует затруднение, отвращение, когда в его сознание входят первобытные содержания такого рода, и он совершенно оправданно предпочитает прибегнуть к помощи философских и религиозных идей, уже нашедших место в его сознании из внешних источников. Такое положение вещей вполне нормально, по-моему, до тех пор, пока дает возможность помочь пациенту найти свое место в одном из защитных институтов, существующих во внешнем мире. Такое разрешение проблемы полностью соответствует и природе, ибо всегда и везде существовали тотемичес- — 83 —
|