|
В тот раз я сказал пациентке так много, полагая, что комплекс интеллектуальной неполноценности можно считать проработанным, поэтому в том, что произошло на сессии, можно увидеть потерю кольца. Но однажды она нашла его вновь и убедилась, что оно ничуть не изменилось, что драгоценные камни на нем не потускнели, ибо они живут гораздо дольше, чем любой человек и даже целые поколения. Я сказал: «По-моему, у вас внутри появилось нечто новое, некая внутренняя опора, которая придает вам ощущение стабильности и равновесия». На этот раз я смог воздержаться от упоминания, что этот символ воплощает в себе именно то, что Юнг называл самостью. Пациентка сразу поняла все сказанное мной, ибо хорошо знала, как быстро у нее меняется настроение и хорошо помнила свои постоянные жалобы на отсутствие у нее ощущения полной безопасности. Фактически ее Эго было довольно слабым и очень нестабильным. Упомянув о самости, я действительно допустил ошибку. Я попытался накормить ее лакомством, но результат оказался плачевным. У этой пациентки был и другой страх, отвлекавший ее внимание от работы над сновидениями. Она постоянно мучилась вопросом, может ли она с уверенностью сказать, что, разговаривая со мной, она всегда честна и откровенна. В ней скрывалось нечто такое, о чем она не могла упоминать из-за наличия неких внутренних запретов. Если бы мне хоть раз удалось ее уличить в нечестности, я бы тотчас прекратил анализ, ибо тогда в нем не было бы никакой пользы. Я заметил: «Мне кажется, что вы видите во мне строгого отца-исповедника». После этого замечания она вспомнила, как ее всегда преследовал страх, что она не все рассказала своему исповеднику, и поэтому иногда она даже возвращалась обратно, чтобы исповедаться до конца. Этот страх возник в результате ее отношений с матерью, которая воспитывала ее в строгих католических традициях. Эти страхи проявились не в содержании ее сновидений, а в ее поведении, обусловленном переносом. Какое-то время мы работали с этими комплексами, констеллированными при переносе, пока у нее не появилась уверенность в том, что она стала со мной более открытой в работе над материалом сновидений. В данном случае анализ переноса оказался более необходимым и более успешным. В качестве другого примера можно привести случай из практики, где моим пациентом был эмоционально незрелый молодой человек, с большим трудом принимавший любые интерпретации. Он или не понимал их, или не мог выслушать до конца, или воспринимал как личное оскорбление. Тогда я решил удовлетворить его фрустрированную потребность в отношениях с добрыми родителями, но сделать это очень нетрадиционно. Я разрешил ему звонить мне каждый день и вежливо давал ему конкретные советы, как поступать в том или ином случае,— это должны делать по отношению к своему ребенку хорошие родители. Если он хотел пойти со мной на часок прогуляться вместо того, чтобы сидеть в кабинете, я соглашался, и мы шли гулять. Его фрустрация была слишком сильной, ибо его потребность в хороших родителях оказалась чрезвычайно высокой. — 61 —
|