|
Судебно-психиатрическое значение такой дифференциации психической патологии на различные ее классы весьма велико. Она получила полное отражение в экспертизной практике Кандинского. Не будем приводить описание каждого экспертного заключения, опубликованного в монографии Кандинского. Дадим только общую оценку его судебно-психиатрической экспертной деятельности и охарактеризуем основные ее принципы. Прежде всего укажем, что она глубоко диалектична и что на ней лежала печать его высокого клинического мастерства, тонкого психологического анализа и широкого социального кругозора. Кандинский всесторонне учитывал сложность построения судебно-психиатрического экспертного заключения. В этом плане заслуживает особого внимания экспертное заключение по делу Губаревой. Мы не будем здесь касаться представляющих огромный интерес клинических воззрений Кандинского на психопатию, в выделении и описании которой как самостоятельной клинической формы он вместе с И. М. Балинским и С. С. Корсаковым сыграл выдающуюся роль. Об этом мы уже писали в предыдущей главе. Остановимся лишь на том, что в экспертном заключении по делу Губаревой Кандинский проводил отчетливое разграничение двух видов психической патологии, что имеет принципиальное значение для судебной психиатрии. «В душевной жизни девицы Губаревой я должен был,— писал он,— различить ее постоянное или обыкновенное психопатическое состояние от тех состояний полного и, так сказать, острого душевного расстройства, в которые она впадает по временам…». «Обыкновенное психопатическое состояние» ее определялось Кандинским следующим образом: «…весь строй душевной жизни обвиняемой существенно характеризуется непостоянством, изменчивостью, неустойчивостью, отсутствием внутреннего равновесия, дисгармонией своих отдельных сторон…». Острое же душевное расстройство на фоне столь хорошо описанной психопатичности характеризуется как «транзиторные болезненные состояния… равнозначущим с временным полным умопомешательством или с умоизступлением». Представляет интерес само прохождение экспертизы Губаревой. Она проводилась дважды. При первой экспертизе точка зрения Кандинского о невменяемости обследуемой не получила в суде подтверждения. Но после второй, окончательной экспертизы его мнение восторжествовало, и суд присяжных признал Губареву невменяемой. В статье Кандинского об этой экспертизе, можно думать, несколько завуалировано дан глубоко содержательный ответ на выступление А. Ф Кони в Петербургском обществе психиатров во время дискуссии по поводу проекта статьи 36-й нового Уложения о наказаниях. В этом выступлении А. Ф. Кони противопоставлял при проведении экспертизы анализ «всего душевного строя обвиняемого», «односторонним шатким признаком». В экспертизе Губаревой мы видим, как Кандинский не противопоставлял, а рассматривал в единстве и «весь душевный строй» обвиняемой, ее психопатию и отдельные эпизодические психотические ее состояния, отнюдь не являющиеся «односторонними шаткими признаками». — 140 —
|