|
Мы привели ранние высказывания В. X. Кандинского по эпилепсии, иллюстрирующие полиморфизм психотических проявлений при ней. Значительно позже он описал еще одну разновидность эпилептических психических состояний, но уже непродуктивных. Это наступающие после судорожных припадков и длящиеся разное время явления «отупения» (Stupiditas postepileptica). В книге его «К вопросу о невменяемости» он вновь и неоднократно возвращается к клинической характеристике эпилепсии в своих судебно-психиатрических экспертных заключениях. Им проводится дифференциация органической эпилепсии по этиологическим факторам и дается описание различных ее форм (травматической, алкогольной, сифилитической). Кроме того, он выделяет простую эпилепсию с доброкачественным течением, которая характеризуется редкими большими и малыми припадками, изменениями в характере (угрюмость, отчасти раздражительность, сварливость) и в известной степени, весьма умеренной, слабоумие, выражающееся в слабости нравственного чувства и воли», и эпилепсию прогредиентную, злокачественно текущую с полиморфными пароксизмами, с быстро наступающим слабоумием. Все сказанное выше свидетельствует о том, что тонкая клиническая наблюдательность и высокая эрудиция Кандинского позволили ему приблизиться к современным представлениям об эпилепсии. Огромный интерес имеют клинические представления Кандинского о психопатиях. Эта проблема особенно интересовала русских психиатров после судебной реформы, проведенной в России в 1864 г., когда был утвержден суд присяжных и психиатры стали чаще привлекаться к судебно-психиатрической экспертизе. Особенную трудность для такой экспертизы представляли лица, у которых были пограничные состояния, а из них в первую очередь психопаты, наиболее часто совершающие те или иные правонарушения. Необходимо считаться с тем, что в ряде случаев психопатия по своей тяжести и глубине может быть приравнена к психической болезни. Чаще же лицо, совершившее преступление, являясь психопатом, должно быть признано способным отдавать отчет в своих поступках и руководить ими и потому подлежащим наказанию, а не лечению. Вот почему в 80-х годах прошлого столетия у многих выдающихся русских психиатров в актах судебно-психиатрической экспертизы впервые начинает фигурировать понятие психопатии. Приведем, например, судебно-психиатрическое заключение С. С. Корсакова по нашумевшему делу Прасковьи Качки, убившей своего возлюбленного, студента Гортынского. Знаменательна также экспертиза И. М. Балинского, который применил термин «психопатия», характеризуя психическое состояние подэкспертной Семеновой, и отметил при этом отличие психопатий от психических заболеваний и психопатизации. Кандинский также описал психопатию и подробно высказался по поводу ее клинической сущности в своем уже упоминавшемся нами судебно-психиатрическом заключении по делу Юлии Губаревой (Островлевой). — 125 —
|