|
Представляет большой интерес тот факт, что в анализируемой монографии Кандинского весьма подробно и красочно представлены разнообразные психопатологические явления, входящие в структуру названного синдрома. Это послужило основанием для советских психиатров назвать данный синдром синдромом Кандинского-Клерамбо (45). Мы не можем входить в подробное обсуждение, как характеризовал и как толковал Кандинский психопатологические явления, которые надлежит относить к синдрому психического автоматизма. Ограничимся только кратким обзором этих явлений, превосходно описанных в историях болезни, приведенных в его монографии. Сензорного варианта психического автоматизма мы уже касались при анализе выделенных Кандинским псевдогаллюцинаций. Отметим только, что он различал псевдогаллюцинации слуха, зрения, общего чувства, вкуса и обоняния, всегда подчеркивая их чуждый, навязанный больному характер. «Слуховые псевдогаллюцинации душевно больных, подобно зрительным, почти всегда характеризуются навязчивостью», — читаем мы в его монографии. «Больные внутренне слышат не потому, что хотят этого, но потому, что принуждены слышать: при всех своих стараниях они не в состоянии отрешиться от этих внутренних речей, содержание которых весьма часто бывает для них крайне неприятно и оскорбительно». То же относится и к другим видам псевдогаллюцинаций. Представляет интерес, что разнообразные феномены идейно-словесного автоматизма также получили весьма полное освещение в работе Кандинского. Так, он выделил различные симптомы «открытости мыслей». К ним он отнес чувство «внутренней раскрытости», бредовую уверенность больного в известности его мыслей, разнообразные явления «эха мысли» (повторяющего, предвосхищающего, уведомляющего). «Внутреннюю раскрытость» Кандинский иллюстрирует ярким сравнением: «О положении больного, у которого вдруг все мысли стали открытыми для окружающих — пишет Кандинский, — может дать некоторое понятие сравнение с положением стыдливой девицы, с которой в многолюдном собрании, например, на балу, сразу, по необъяснимому для нее волшебству, спадают все одежды, и она остается в ярком свете люстр под устремленными на нее взорами сотни глаз блестящих разодетых гостей, абсолютно нагой». Четко описывается им также «эхо мысли» в разнообразных его проявлениях: «Когда эти больные думают про себя, они слышат своими внешними ушами, слышат вполне объективно (на то это и галлюцинации), что чьи-то голоса где-нибудь в стороне произносят эти мысли вслух; когда они читают про себя, то голоса со стороны, слово за словом, фразу за фразой читают вслух вслед за ними… Это бы еще ничего, если бы тут дело ограничивалось одним регулярным повторением вслух сознательных мыслей больного, им самим внутренне формулируемых в словах, то больные сравнительно легко свыклись бы с таким эхом. Из некоторых, точно прослеженных мною клинических случаев, я убедился, что обыкновенные «голоса» выговаривают мысли больного прежде, чем последний успеет внутренне облечь их в слова… — 111 —
|