|
В этом определении Кандинского мы бы хотели привлечь внимание к следующим двум признакам. Первый из них — «высокая чувственная определенность и законченность псевдогаллюцинаторных образов». Как мы увидим дальше, отмеченный признак имеет существенное значение для разграничения псевдогаллюцинаций Кандинского от психических галлюцинаций Байярже. Ярким примером такой высокой чувственной определенности и законченности псевдогаллюцинаторного образа является приведенная Кандинским в его монографии клиническая иллюстрация в истории болезни больного Долинина. «Образ гусара в красной фуражке, синем мундире и малиновых штанах… видится внутренне,… спонтанно является не перед телесными очами… но перед очами духовными, именно перед внутренне зрящим субъектом… восприемлется сознанием… сразу со всеми мельчайшими своими частностями… Долинин с большой отчетливостью видит не только ярко-красную фуражку, но и кокарду на ней, все черты лица и выражение последнего, черные бакенбарды и закрученные в кольца усы, все шнурки голубого мундира на груди. В этом живом и до мельчайших подробностей отчетливом чувственном образе ничто не может быть изменено произвольными усилиями воображения». Второй признак — это навязчивый характер псевдогаллюцинаторных образов, то, что они, по словам А. В. Снежневского, «являются результатом воздействия, насильственности, проявляемой извне, что они им «сделаны». Указанный признак весьма важен потому, что, с одной стороны, позволяет с помощью критерия объективности (по Кандинскому) определить существенное отличие псевдогаллюцинаций от истинных галлюцинаций, с другой — потому, что сопровождающее псевдогаллюцинации чувство воздействия «сделанности» вводят их в круг явлений психического автоматизма, на чем мы еще остановимся. Вопросу об отношениях псевдогаллюцинаций к психическим галлюцинациям, описанным Байарже, Кандинский уделил большое внимание. Мы полагаем, этот вопрос представляет интерес для читателя, тем более что в советской и зарубежной литературе нередко отмечается неправильное отождествление названных психопатологических феноменов. В своей монографии Кандинский часто обращается к высказываниям Байарже о психических галлюцинациях, характеризует отношение к ним его французских коллег, сопоставляет их с псевдогаллюцинациями и дает сравнительную оценку тех и других. Так, он уже в начале книги цитирует слова Байарже о «чисто интеллектуальных восприятиях, которые больными часто бывают ошибочно смешиваемы с чувственными восприятиями», что в отличие от обычных, «полных», по определению Байарже, галлюцинаций, психические галлюцинации «происходят единственно от непроизвольной деятельности памяти и воображения и являются совершенно независимыми от органов чувств». Далее Кандинский касается высказывания Байарже о том, что «психические галлюцинации, по-видимому, исключительно относятся к области слуха», но в сущности «они не имеют никакого отношения к сенсориальным аппаратам». По словам Байарже, «больные здесь не испытывают ничего похожего на слуховые ощущения», но уверяют,— дополняет Кандинский,— что они слышат беззвучно (иногда с очень больших расстояний), посредством индукции, мысль других лиц, что они могут вести со своими невидимыми собеседниками интеллектуальные разговоры, вступать своей душой в общение с душами этих лиц, слышать идеальные, таинственные или внутренние голоса» Кандинский подробно цитирует Байарже и во многих других местах своей монографии, приводя его высказывания о том, что «психические галлюцинации не имеют никакого отношения к органам чувств», что «они слышат мысль без посредства звука, слышат тайный внутренний голос, не имеющий ничего общего с голосами, воспринимаемыми при посредстве уха…, ведут со своими невидимыми собеседниками интимные разговоры, в которых чувство слуха положительно не играет никакой роли». Тут же Кандинский указывает, что Байарже сам говорит, что выражение «внутренние, интеллектуальные голоса» здесь собственно непригодны: «нельзя говорить о голосах, если явление совершенно чуждо чувству слуха, а совершается в глубинах души», «больные пользуются подобного рода неверными выражениями только за неимением лучших. Не ограничиваясь высказываниями Байарже, Кандинский приводит мнения французских психиатров Мише, Мореля, Марсе о том, что «психические галлюцинации» Байарже, собственно говоря, не разновидность обманов восприятия, а «скорее род интеллектуального бреда» и что относятся они к расстройствам мышления. — 109 —
|