|
Переведена на II группу инвалидности. Лечилась аминазином. Постепенно становилась все более мягкой и спокойной, начала читать и заниматься рукоделием, в отделении и с родителями вела себя правильно. Была выписана на поддерживающие дозы аминазина. Дома вскоре состояние вновь ухудшилось, причем на этот раз особенно грубой и злобной больная была с матерью. Родители пытались устроить ее работать плановиком в ЖЭК, копировщицей, чертежницей, но она нигде долго не удерживалась из-за склонности к конфликтам. Например, своему начальнику, пожилому человеку, сказала, что тот ей очень напоминает одного ее профессора, а тот «ужасный урод, похож на осла». Не захотела посещать и лечебно-трудовые мастерские. К работе никакого интереса не проявляла, но очень интересовалась заработком, возмущалась, что ей мало платят, требовала от родителей отчета, на что идет ее пенсия по нетрудоспособности. Аминазин принимать отказывалась. В 1962 г. в четвертый раз находилась в психиатрической больнице. При поступлении напряжена, злобна. Во время беседы неадекватно улыбается, смотрит в сторону или вообще поворачивается к собеседнику спиной. Вычурна, манерна. Больной себя не считает, отрицает факты своего неправильного поведения («что вы чепуху несете?»). С больными в контакт не вступает, относится к ним пренебрежительно, грубит персоналу. Получала аминазин (300—500 мг). Довольно быстро напряженность и злобность исчезли, но больная ничем не хотела заняться, постоянно ходила за врачом и назойливо спрашивала, когда ее выпишут. Пыталась заводить знакомства с больными из мужского отделения. Затем стала вести себя более или менее адекватно, в отделении была тиха и малозаметна, приветлива и мягка с родителями. После выписки в течение нескольких месяцев поведение было правильным. Работала паспортисткой в ЖЭКе, успешно справлялась со своими обязанностями. Затем вновь стала проявлять сексуальную распущенность, с родителями была злобна, цинична. Лечилась резерпином (родственники подкладывали его незаметно в пищу, так как принимать какие-либо лекарства категорически отказывалась). Была достаточной спокойной, упорядоченной. Вместе с тем стала просить отца купить ей велосипед, «чтобы развить ноги». Иногда упрекала родителей, что в ее «уродливости» виноваты они — «наградили». В сентябре 1963 г. по собственной инициативе поступила в институт на II курс. Первое время хорошо училась, но приходила домой усталая, легко раздражалась. Вскоре в институте стала обращать на себя внимание грубостью, развязным поведением, и через 3 месяца ее отчислили. Дома была раздражительной, конфликтной, радовалась, когда мать болела, легко тратила родительские деньги и очень берегла свои. В течение 1964 г. амбулаторно принимала стелазин. По-прежнему дома была дерзка, груба, непослушна, часто нецензурно бранилась и дралась, но при посторонних старалась сдерживаться. В конце 1964 г. поступила на работу в медицинскую регистратуру, с работой справлялась. Дома же сразу поставила условие, что все деньги она будет тратить по своему усмотрению, а родители должны ее кормить и еще дополнительно одевать. Постоянно требовала все больше нарядов и выражала недовольство, если покупали что-либо другим членам семьи. К своему состоянию относилась без всякой критики. В течение непродолжительных периодов поведение было упорядоченным, помогала матери по хозяйству. В 1967 г. вышла замуж за психически больного, тепло к нему относилась. Перестала жаловаться родителям на личную неустроенность. Получила III группу инвалидности, собиралась устроиться на работу. Как-то поехала в гости к приятельнице за город. По пути на одной из станций вышла из поезда. Настроение было повышенным, почувствовала себя «сильнее и лучше всех», «нашла аудиторию», там на перроне и «выступила». Рассказала о том, что земля «кружится вокруг человека». При этом кричала, «слышала эхо своего голоса во всей вселенной». Считала, что все собравшиеся вокруг «хорошо ее понимали». Была стационирована. — 131 —
|