|
Прекратила ходить на лекции. Получала за непосещение занятий выговоры, но никому ничего о своем состоянии не говорила. Запустила учебу, перестала общаться с товарищами, целыми днями сидела дома и часами рассматривала себя в зеркале. Носила с собой зеркало повсюду, находила глаза изменившимися, «с ненормальным выражением», прибегала к всяческим уловкам, чтобы скрыть свой «дефект»: носила темные очки, старалась быть в постоянном движении, чтобы окружающие «не успевали разглядеть» ее глаза. Неоднократно обращалась к окулистам за помощью, не верила их убеждениям, что глаза ее такие же, как у всех. Постоянно находилась в угнетенном состоянии, перестала следить за собой, ложилась в туфлях на кровать, стала неряшливой, ничем не интересовалась, целыми днями думала только о своих глазах и о том, как скрыть их «ненормальность». Летом 1954 г., приехав на каникулы домой, почувствовала некоторое облегчение, так как была окружена только родственниками, которые, по ее просьбе, старались не смотреть в ее сторону. Осенью никак не хотела возвращаться в институт. Придумывала различные отговорки, уверяла, что не может ехать, так как потеряла паспорт. После настойчивых уговоров матери вернулась в Москву, но на занятия почти не ходила. По-прежнему была убеждена, что у нее ненормальные глаза, что все на нее смотрят и смеются. В феврале 1955 г. перенесла очередную, очень тяжелую ангину с высокой температурой. На высоте температуры (в течение двух недель) мысли о глазах почти не беспокоили, но затем приобрели прежнюю интенсивность и, кроме того, появилась убежденность, что ее глаза «обладают способностью влиять на людей, вызывать у них такие же изменения». Замечала, что у подруг, матери, профессора после беседы с ней глаза тоже «заволакивало». Не смогла больше находиться в общежитии, не стала сдавать зимней сессии, перебралась к знакомым. Там, в уединении, чувствовала себя легче. Появился интерес к медицинской литературе, «хотела понять, почему глаза так изменились». Стала жаловаться на головные боли («на голову как каска надета»), плохо спала. 2 июня 1955 г. была стационирована в психиатрическую больницу, где пробыла до 24 марта 1956 г. При поступлении жаловалась на резь в глазах, была убеждена, что глаза у нее не такие, как у всех, что все это замечают; была подавленной. Старалась все время быть в движении, чтобы «скрыть свои глаза», чтобы окружающие не успевали фиксировать на ней взгляд и заметить выражение ее глаз. Держалась в стороне от больных, не выходила на прогулку, просила разрешения приходить в столовую позже других больных, чтобы ни с кем не встречаться. Иногда говорила о том, что ее взгляд может и у других вызывать «изменение глаз», но сообщала об этом довольно равнодушно. Отмечала, что такое ощущение бывает у нее мимолетным и что самое главное — не это, а то, что ее глаза изменились и что все окружающие смотрят на нее. Испытывала в связи с этим тревогу и тоску. — 119 —
|