- Однако Яхве, наделенный все-таки сознанием, понимает трудность своего положения. И он желает обновиться и обрести свое собственное целостное «я», став для этого человеком. Тут уже начинается новый сюжет. И возникает еще один парадокс: весь мир принадлежит Богу, и Бог изначально присутствует во всем мире - пусть даже он и многомиллионно-усиленная проекция человеческого сознания. Зачем же тогда воплощение в человеке Христе? Попробуем представить себе, что это значит: Бог становится человеком. А означает это объективацию Бога. Христос становится «я» Бога. И далее Бог жертвует этим своим «я» во имя спасения людей. Самопожертвование Богом самого себя порождает еще одну проекцию - уже внутри проекции. То есть, именно здесь у Бога появляется раскол, подобный тому, что произошел во время первого жертвоприношения у первобытного человека. И появляется Эго Бога. До этого вывода даже Юнг не дошел. Уф!
- Ну очень смело! Браво! Миша, Саша и Иван – почему вас нет сейчас с нами? – Витя театрально воздел руки.
Костя еще налил чаю, уже остывшего, выпил чашку в три глотка, встал из-за стола и направился к книжному шкафу. Нашел там нужную книгу, раскрыл:
- Однако Юнг понял одну важнейшую штуку. Сейчас я зачитаю это место, вот оно: «Если же Бог желает родиться человеком и объединить собой человечество в общности Святого Духа, тогда ему приходится претерпеть ужасную пытку: он должен взвалить на свои плечи мир во всей его реальности. Это его крест - и сам он - крест. Весь мир - это страдание Бога, и каждый отдельный человек, желающий хотя бы приблизиться к собственной целостности, отлично знает, что это его крестный путь»[31].
- После этой фразы уже неясно кому больше рукоплескать – тебе или Юнгу. – Видно было, что Витя искренне потрясён. Впрочем, потрясены были все трое, включая «докладчика». Последний поднял указательный палец правой руки вверх и торжественно произнёс:
- Каков же вывод? А вывод таков: у нас есть возможность вспомнить себя, как Бога, для чего мы должны помогать Богу стать все более и более сильным Эго, то есть, все более и более сознательным. Таков путь человека - от бессознательного слияния с природой, через многообразные взаимоотношения с Богом, к обретению полной своей силы, вспоминания её, через снятие своих проекций - переставая поддерживать и коллективные проекции, - а поддержание это происходит автоматически в коллективном бессознательном - с Бога и обретение своего божественного «Я». И если вначале нашего разбора архетипического слоя памяти, были бы вполне уместны слова Ницше: «Не то отличает нас от других, что мы не находим Бога ни в истории, ни в природе, ни за природой, но то, что мы почитаемое за Бога чувствуем не как "божественное", но как жалкое, вредное - не как заблуждение только, но как преступление перед жизнью»[32], то теперь мы видим, что процесс самоорганизации природы, поведший через каскад бифуркаций человечество именно таким путем, как оно идет, привел к тому, что Бог нам абсолютно необходим, чтобы вспомнить и обрести свое «Я», а мы столь же нужны Богу. Правда, - Костя выдержал долгую паузу и покачал головой, - всё это пока теория, сам же путь к этому неимоверно труден и долог...
- Красиво, дерзко, мощно! По большей части я даже соглашусь с тобой, но, извини, твои слова не поменяли ощущения моей внутренней истины и моего решения. – Витя потушил окурок, встал из-за стола и стал прохаживаться по комнате.
- А я, собственно, и не хотел тебя ни в чём убеждать. Каждому вольно выбирать свою истину.
- Не выбирают её. А обретают!
- Возможно. Вот в этом я как раз еще и не разобрался. А если бы разобрался, то это и был бы ответ на мой основной вопрос. На вопрос всей моей жизни. Увы, я пока еще действительно, в основном только теоретик...
- Не верю, что только теоретик. То, о чём ты говорил, конечно, на грани фантастики, но в этом столько жизни, столько вызова! – Вику переполняли чувства.
- Да брат, если ты это всерьёз, то отвечать придётся всей своей последующей жизнью. И это уже не теория. – Витя подошёл к другу и крепко пожал ему руку.
- Мистический атеизм... Мистический атеизм... – Бормотала Вика. – Это родилось на моих глазах. А тут, пожалуй, новый виток человеческого познания! Твоя концепция, Костя, не отменяет ни язычество, ни монотеизм, ни экзистенциализм, ни атеизм, а предлагает пространство для их взаимодействия.
- Пожалуй. – Согласился наш молодой философ. - Разве мы можем отмахнуться от Бога и богов, превосходящих своим всемогуществом любое представление, даже если они и представляют собой результат многочисленных человеческих проекций? Мы сделали их живыми, сознательными существами, наделили неимоверной Силой. И как теперь отказаться от теистического мировоззрения? А от свободы и ответственности экзистенциализма? От деконструктивистских тенденций постмодернизма, наконец?
- Однако, без двадцати двенадцать. Скоро метро закроется. – Заторопился Виктор. – Пора идти? – Он посмотрел на Вику, потом на Костю.
- Я остаюсь у Кости! – Вот так вот запросто, без обиняков. По мужски. Об этом должен был сказать Костя, но и тут Вика перехватила инициативу.
— 104 —
|