- Я с вашего позволения продолжу... Пожалуй, впервые вот так вот, просто, ясно и без софизмов – появляется «ничто».
- Потом это «ничто» повторится в учениях мистиков Запада - Дионисия Ареопагита[43], Мейстера Экхарта[44], Якоба Беме[45], и Востока – Дзен[46] и Дзогчен[47], - подхватил Юра.
- Ну и что? – Косте начинала уже надоедать эта болтовня. Гриша, не обращая внимания на его раздраженный тон, продолжал:
- Не мне об этом тебе рассказывать, Костя, но дабы быть последовательным..., ты уж извини... Так вот: из этого «ничто», согласно Василиду, эма... эманируют семь божеств, которые создают «первое небо». От этой первой творящей короны происходит вторая, с ангелами, властителями и престолом, которые основывают еще одно нижестоящее небо, полностью симметричное первоначальному. Это второе небо воспроизводится в третьем и так вплоть до триста шестьдесят пятого. Божество самого нижнего неба – это Господь из Писания. Причем содержание божественности в нем стремится к нулю. Он и его ангелы создали наш мир. Какое уж тут совершенство...
Толик слушал, открыв рот. Косте тоже вдруг стало интересно, к чему все придет в итоге.
- Наша игра будет состоять в том, чтобы столкнуть лбами почтенных мужей - Августина и Василида, уж извини Костик, - вставился Юра.
- Круто, братцы. Гришаня, я восхищен. Так и тверезый не скажет как ты, - Толик прочувственно пожал Грише руку. Тот, польщенный признанием, уже торопился дальше:
- Сейчас трудно сказать, пережил ли Василид это самое «ничто» или просто постулировал его. Но я гляжу на Костика и думаю, что, скорее всего, пережил, как мистический опыт. Может быть и Августин пережил. Тогда им и спорить, казалось бы, не о чем. Ан нет! - Есть о чем: мистический опыт, хочешь или нет, а приходится выражать в понятиях, и вот тут уже начинается неразбериха и путаница. Однако... пардон, для того, чтобы произнесть то, что я задумал, мне нужно слегка охладиться, не то я все-таки запутаюсь...
Гриша подошел к бочке с водой, опустил в нее голову и долго фыркал и прыгал вокруг бочки. Толик, тем временем, поинтересовался:
- Ну как он тебе Костя? Круто?
- Да пока ничего нового. Артист он хороший – это да.
Гриша подошел взбодрившийся и горячо продолжал свою речь:
- Итак, я прервался на том, что там, где начинаются понятия – возникает неразбериха. Ибо человеческая ситуация такова, что понятия манипулируют сознанием. Это осознал уже в семидесятых годах двадцатого века Жиль Делез. И до него, конечно, неглупые люди это хоть как-то осознавали, но Делез не просто осознает, - он действует. Перед ним встает задача – разрушать понятия. И он разрушает их, - исходя из, так сказать, подвижного горизонта, всегда децентрированного центра и смещенной периферии, - следуя основной посылке постмодерна: отсутствию центра... Уф! – Гриша отхлебнул пива и с удовлетворением погладил свой живот, - Делез понимает, что для того, чтобы создавать копии реальности, а не симулякры...
- Симуля... чего? – не понял Толик.
- Объясняю лично для тебя: симулякр – это копия с несуществующего оригинала. Например, когда я говорю «яблоко», я создаю копию, а когда произношу «истина», «смысл» - то это симулякры, слова, за которыми ты можешь поставить в своем уме что угодно – какие-то смутные образы или ощущения но реальности за ними нет – это продукты твоего ума.
- Ну, буддисты говорят, что вся Вселенная есть продукт ума, - не соглашался Толик.
- Ладно, оставим этот спор, тем более, что Гриша здесь не совсем корректен, слишком уж за твоими словами проглядывает психоаналитик, - вмешался Костя, - Ну да Бог с тобой, что ты хотел всем этим сказать?
- Где я остановился?
- На симулякрах...
- Ага, так вот, Делез хочет создавать копии реальности, а не симулякры, в которых погряз человеческий разум, пытающийся описать неописуемое. А для этого необходимо избавиться от иллюзий мышления и чувствования...
- А также от иллюзий мышления, ориентированного на чувственно-представимое, - добавил Юра.
- Спасибо, друг, - кивнул ему Гриша, - Отбрасывание иллюзий...
- А как ты их отбросишь, иллюзии-то? – недоумевал Толя.
- Я их еще не отбросил и потому я здесь, мой поиск еще продолжается! Но, шутки в сторону, я говорил не о себе, а о Делезе. Ему, видимо это как-то удалось... И это помогло ему обнаружить мир разрозненности и различий, которые скрывают истинные объективности!
- Кудряво говоришь, как по писаному! – восхитился Толик.
- Я же просил не сбивать мою мысль... Опять нить потерял...
- По-моему, ты что-то нагородил о мире различий, скрывающих истину, - подсказал Юра.
- Не истину, а истинные объективности...
- А в чем разница? Нет, ты мне – простому человеку объясни! Твоя речь ласкает мой слух изысканностью слога, но я ни хрена не понимаю! - разгорячился Толик.
Юра положил ему руку на плечо:
— 35 —
|