Полужизнь

ружейный прицел, я почувствовал, что буквально заворожен. Это переживание

стало для меня наиболее личным, наиболее интенсивным сеансом общения с

самим собой; кратчайший миг принятия верного решения словно все время

маячил где-то рядом, почти повторяя движение мысли. Ничего подобного я не

ожидал. Мне кажется, что религиозный трепет, который полагается ощущать

людям, созерцающим пламя единственной свечи в комнате, где нет других

источников света, не мог бы превзойти то удовольствие, которое испытывал я,

глядя в прицел и приближаясь вплотную к своему собственному сознанию. В

одну секунду менялось все восприятие мира, и я точно погружался в свою

личную, особую вселенную. Это было удивительно - находиться на стрельбище в

Африке и думать по-новому о моем отце и его предках-браминах, умиравших от

голода в своем огромном храме. Я купил себе ружье. Потом сделал мишени

неподалеку от дома, построенного дедом Аны, и стал тренироваться при любой

возможности. Соседи начали смотреть на меня с большим уважением.

Правительство не торопилось, но время перемен все же пришло. Гарнизон

увеличили. Были построены дополнительные казармы - из сверкающего на солнце

белого бетона, в три этажа. Территория самого лагеря, голый бетон посреди

песков, также расширилась. Доска с разными военными эмблемами провозглашала,

что у нас расположилась штаб-квартира нового армейского командования.

Жизнь городка стала другой.

x x x

Наше правительство было авторитарным, но мы этого практически не

ощущали. Нам казалось, что власти находятся где-то очень далеко - частично

в столице, частично в Лиссабоне. Нас они, как правило, не беспокоили. Я

вспоминал о них только в пору уборки сизаля, когда мы отправляли заявки в

тюрьмы и оттуда, за известное вознаграждение, к нам присылали заключенных (

с соответствующей охраной) срезать сизаль. Уборка сизаля - опасная работа.

Африканцы, живущие в деревнях, уклоняются от нее как могут. Сизаль похож на