|
РСФСР переваривает лет десять-пятнадцать за «измену». Чревом Сибири. Я старался не рисовать себе образы лагеря, из которого если мы и выйдем, то снова в тот же мир, но только не юношами, полными дурных сил, а инвалидами – к началу 80-х. Я пытался сосредоточиться на главном: хочу ли? В своей стране ведь я еще по-существу не жил… Хочу ли потерять советский опыт? Обсуждать план «Сорбонна» в стенах МГУ, имеющих, по точным сведениям друга, уши, было рискованно, так что разговоры вели мы на пленере, под беспощадным июльским солнцем, знакомясь заодно с Москвой. Или прощаясь?.. В последний день перед побегом мы созерцали столицу, облокотясь на горячий шлифованный гранит смотровой площадки бывших Воробьевых гор (с 1934-го - Ленинских), гор, дорогих сердцу каждого патриота тем, что именно здесь когда-то мальчики Огарев и Герцен поклялись 65 посвятить себя борьбе за свободу. Ах, горы Воробьевы! Роковое место. Место не всегда и не так сбывающихся надежд. Здесь, над Москвой, Александр I предполагал поставить грандиозный храм Господень после победы над Наполеоном, который, скрестив руки, отсюда же – из-под своей треуголки - созерцал аванпост Востока и варварства. Церковка махонькая тут, с левого фланга, прилепилась, но вместо Божьего храма на Воробьевых горах Сталин, переименовав их предварительно в Ленинские, воздвиг наш Храм Науки. Имея его у себя за плечами, мы смотрели над Москва-рекой, куда, сразу из-под парапета, обрывалась выгоревшая листва лесистого левобережья, и вся столица мирового коммунизма была пред нами... Великий город, что тут говорить. Нет, конечно, у меня, петербуржца, вызывал он безоговорочное неприятие. Архитектурное. Сведущие люди – ядерщик ***ский, к примеру - говорят, что по Нью-Йорку нельзя судить о Штатах; о России же, мне кажется, судить не только можно, но и должно вот по этому концентрированному торжеству беззакония на противоположном, низком берегу. Беспорядка безудержного, буйного. Что есть Москва? Вот то и есть, что видим. Отсутствие образа. Без-образие, сталкивающее лбами Новодевичий монастырь с Большой спортивной ареной в Лужниках, создающее внутри стен древнего Кремля Дворец съездов, воспетый Вознесенским, а поперек Арбата - проспект Калинина с карликовыми небоскребами. Форменное безобразие. Воплощаемое, впрочем, с 66 замечательной энергией. На оставшихся куполах почивает Азия, все та же: золотая и дремотная. Ни Европа Азию, ни Азия Европу на этих семи холмах еще не победила. Партнеры продолжают здесь свой поединок, вот уже — 31 —
|