|
Желание… - Жаба. Жало. Жандармерия… - Жар-птица! - Животное. Жулье. Жестокость. - Жизнь! - Жуть! - Нет, - прерывает Дина нашу пикировку. – Завидую вам жутко - покорившим. Целых пять лет будете тут жить. А я… Ты сам откуда, Ярик? - Из-за Уральского хребта. - Сибирь? Вот возьму туда и завербуюсь. Куда-нибудь на стройку. На ударную комсомольскую. Все лучше, чем домой с позором. Алеша, как считаешь? - Спроси у человека. Человек, - говорю я, - знает… - Не советую, - говорит человек. - Почему? Ведь, говорят, романтика? - Кто говорит? Радиостанция «Юность»? Вечная мерзлота, а не романтика. Сказал же Достоевский: мертвый дом. - Мой, что ли, живой? Возьму сейчас и брошусь вниз… - Лучше вверх, - говорит Ярик, сменяя меня в роли утешителя. - Подготовьтесь, как следует, и через год… - Год! Знаешь, как за год увязнуть можно? По уши! Так, что не взлетишь. - Не знаю, как кто, а вы обязательно взлетите. - Почему ты так считаешь? - Интуиция подсказывает. 56 - Что? - Что вы, Дина, обладаете большой аэродинамической силой. Комплимент изыскан по-сибирски, однако действует на девушку. - Ты думаешь? - Уверен. - Так и быть, останусь жить! - Спасибо... И это говорит он так серьезно, что заставляет меня на него взглянуть. - Не за что. Пойдемте, мальчики? А то голова у меня уже кругом. Славная попка – круглая, крутая. Сибирский кавалер корректно поддерживает за локоток, и, скрываясь во внутреннем мраке, девушка оглядывается - с тем, возможно, чтобы запечатлеть покорителя этих звезд московских, который, будучи питерским джентльменом, не воспользовался моментом отчаяния. * К себе девушка не могла, там был бордель, поэтому заночевали мы все вместе у меня. Вполне целомудренно переспали, стащив на пол квадратные диванные подушки и матрас. На рассвете, правда, был конфуз. Дина спала под отдельным, мы с Яриком под общим. Справа, так сказать, сестра, слева - братец, в центре я, которому стал сниться 57 кровосмесительный сон. Элементарный такой. Уверенно идя к поллюции, я ласкал в этом сне Дину, слегка удивляясь при этом прямо-таки мальчишеской недоразвитости ее грудей, такие были плоские, потом, совершая пассы, любовная моя ладонь сползла ей на живот, затем и ниже... и вдруг я с ужасом проснулся, осознав, что сжимаю отнюдь не вожделенный холм Венеры, а вполне прозаичный член. Мужской. Не свой, к тому же... Я сдернул с него руку и открыл глаза. Приподнявшись на локте, сибиряк смотрел на меня с большим недоверием. - Чего ты, друг? - Прости, друг... Обознался. Натаскивая на себя наше братское байковое, я — 27 —
|