|
* Университет Деполь получил название в честь католического святого Винсента де Поля (1581 — 1660), основателя конгрегации лазаристов и конгрегации сестер милосердия. Университет Деполь — частный католический университет в Чикаго, штат Иллинойс. Крупнейший католический университет США. — Примеч. пер.
— Вчера я случайно встретилась с Моникой Сантьяно, ну, вы видели ее, училась в Хайленд-парке. Она переехала в город, — объявляет Стефани. — Угадайте, что она мне сказала? «Я так хочу сходить с вами потусоваться, девчонки!». Типичная ситуация ДНК!
Стефани и Кендра хлопают друг друга по ладоням.
— Она вроде прикольная девчонка, — говорит Стейси. — А что такое ДНК?
— Депрессивный Навязчивый Кошмар! — в один голос на распев произносят ее подруги. — Мы добавили в словарь еще одно слово; это было в баре «СиДжей» в среду, — с довольным видом припоминает Кендра. — Стейси, ты чем слушала?
Речь снова заходит о работе, и потому Стейси вы глядит жалко.
— Что творится в чудесном мире недвижимости? — спрашивает Кендру Стефани.
— О, он растет и процветает! — весело чирикает Кендра, изображая энергичную офисную служащую, и вдруг ощущает во рту кислоту. На секунду Кендра замирает, а потом скрежещет: — Но Мэрилин, жирная лесби, меня задолбала! До чего же мерзкая! Сидит и целый день жрет чипсы. А ведь она даже колледж не окончила! — скрипит Кендра.
— Вот овца! — вздыхает Стефания, вытягивая пальцы, чтобы рассмотреть наращенные ногти. Пожалуй, слишком длинные, чтобы есть металлическими палочками.
— Я без конца замечаю, как она заискивающе поглядывает в мою сторону, а потом вдруг расцветает гаденькой улыбкой!
Да еще эта уродливая бородавка! Фу-у! Бывает, нарядится, словно девочка — так вульгарно! — и ну болтать о нормальных девчонках, которым хочется поэкспериментировать! — Кендра морщится. — Меня от нее тошнит!
— Погань! — соглашается Стейси.
— Да на нее можно в суд подавать — за сексуальное домогательство! Еще чуть-чуть и... — Стефания вертит головой. — Кто-то должен научить жирную сволочь уму-разуму!
Кендра задумчиво кивает и смотрит на Стефанию и Стейси, словно ждет от них чего-то, и они поднимают в воздух воображаемые винтовки, прицеливаются и стреляют в невидимую цель.
— Она просто НЛО! — В воздухе встречаются сразу три ладони.
— Нет Лесби Отвратнее! — пищат подружки, в восторге от собственного единодушия.
Заметив, что шеф-повар, поблескивая темными глазами, наблюдает за их фиглярством, девушки смущенно прикрывают рты, чтобы заглушить нервное хихиканье.
Вечером Кендра собирается на пробежку дольше чем обычно. Она быстро натягивает серую кофту с логотипом университета, синие шорты и кроссовки «Найк-Эр-Зум-Муар» за сто баксов, купленные лишь потому, что ей понравился цвет. Еще нужно убрать волосы и высоко завязать хвост. Кроме того, не забыть про уместный макияж! Слишком скромный — глупо, а слишком броский выдает недостаток спортивного интереса и намекает на лень и пассивность в сексе. Кендра красится стойкой косметикой натуральных тонов, хотя потеть не собирается.
Она бежит вдоль Лейкшор-драйв; тьма спускается на город, и прохладный воздух с озера Мичиган кажется чуть кислым, ржавым и сырым, словно запах духов пожилой родственницы. Уже через несколько ярдов Кендру начинают грызть усталость и скука; какой-то старик с легкостью обгоняет ее, и она смущается. Ну и ладно: все равно самое приятное — якобы в изнеможении возвращаться домой. Она неизменно ловит заинтересованные взгляды, когда гуляет с Тото, но, к сожалению, большинство собачников — гомики. Пробежки совсем другое дело. В это время вполне можно познакомиться с нормальными парнями, да и в местном фитнес-центре тоже. Только это не лучший способ держать себя в форме: слишком много физических затрат. Гораздо проще сидеть на диете; правда, Кендра вечно забывает о ней во время пятничного обеда, потому что он задает настроение на целый уик-энд. Наверное, свитер надевать не стоило — на улице тепло, — но после обеда у нее слегка раздулся живот. Видимо, появиться на людях в одном спортивном топике она сможет не раньше вторника.
Кендра идет быстрым прогулочным шагом, наслаждаясь вечерней прохладой. Район безопасный, и размытые тени, которые появляются из-за высоких деревьев, таят в себе разве что воркующих влюбленных и собаководов. Вдруг она замечает, что у подъезда припаркован фургон, и двое парней выгружают мебель. За ними присматривает мужчина — в нем Кендра тут же узнает шеф-повара из «Загадочного Востока». Надо же, он въезжает в ее дом!
— Привет... — сладко улыбается Кендра, подходя к повару. — Вы что же, здесь будете жить?
Похоже, он не сразу узнает ее. Повар кладет на гранитный бордюр картину в раме и прищуривается, глядя в темноту.
— А-а... да. Привет! — Его лицо расплывается в улыбке.
— Я живу на втором этаже, — объясняет Кендра, глядя на потных грузчиков: они тянут и толкают, быстро, словно в танце, передвигая ногами, последнюю, упрямую, очевидно, очень тяжелую коробку из фургона.
— Я въезжаю на третий, — говорит повар.
— Приходите, выпьем чаю, — предлагает Кендра, сочтя, что ей не повредит завязать теплые отношения с любимым ресторатором.
— Очень мило с вашей стороны.
Шеф-повар слегка наклоняет большую голову. Кендра придерживает дверь, когда он поднимает картину по лестнице, и следует за ним, разглядывая фигуру, которая в свете флуоресцентных ламп, озаряющих лестницы и холл, не отбрасывает тени и кажется призрачной. Вдруг она слышит за спиной сдавленный гогот. Грузчики! Пялятся на ее задницу. Вот уроды! На лестничной площадке Кендра одергивает кофту, лишь этим признавая, что сознает их присутствие.
Грузчики остаются в квартире повара, чтобы занести туда мебель, а Кендра отводит соседа в свою квартиру на нижнем этаже — копию его собственной. Кендра смущенно окидывает взглядом беспорядок. «Черт, надо было прибраться!» —думает она, направляясь в кухню, и вдруг замечает, что Тото, который оставался дома, пока она бегала, встречает шеф-повара с ликованием. А ведь обычно он очень робко ведет себя с незнакомыми людьми, особенно с мужчинами! Тото лижет руку азиата, а потом валится на спину, чтобы ему почесали брюшко, и черные блестящие глаза смотрят на повара почти с неприличным выражением обожания.
- Хороший песик! - восхищенно улыбается повар.
- Ой, вы ему понра-а-вились! Да, малыш? - спрашивает Кендра у Тото. - Да, мой миленький малыш! Да, он тебе понравился! Да!
- Если вам нужно будет выгулять собаку, - широко улыбается повар, прихлебывая зеленый чай, - скажите мне.
- Спасибо!
Шеф-повар выходит на лестницу подписать квитанцию. Грузчики уходят. Они пьют чай, и Кендра рассказывает азиату об уборке мусора и почтовых ящиках, и не может не посплетничать о соседях. Затем отводит его в подвал, чтобы показать прачечную: ему зачем-то приспичило ее увидеть.
- Для повара очень важно, - объясняет он, спускаясь по длинной, крутой и плохо освещенной лестнице.
Дверь в прачечной тяжелая, она с трудом подается, и Кендра с удовольствием отмечает, что повар тут же приходит на помощь и легко открывает дверь. Когда они входят в прачечную, Кендра щелкает выключателем, и в угольно-черном, похожем на пещеру помещении мгновенно загораются жужжащие флуоресцентные лампы, заливающие его желто-синим слепящим светом, который обнажает две стиральные машины, две сушилки и алюминиевую стойку для велосипедов. Сверху, словно космические личинки-пришельцы, свисают большие серебряные трубы - система кондиционирования.
- Летом в Чикаго без этого никак не обойтись, - резонно замечает Кендра, думая о Стефани и похотливом Тодде, изнывающих у вентилятора в ее дряхлом домище.
Видимо, Стеф будет сверху!
Прогулка закончена, и шеф-повар поднимается к себе, чтобы привести квартиру в порядок, а Кендра бросается к телефону и звонит Стефани, а потом Стейси, и радостно возвещает им, что “повар, наш повар только что въехал в мой дом!”.
Утро приносит неприятности. Позвонила Кристи, которая обычно гуляет с Тото - ей надо срочно лететь в Кентукки, серьезно заболел отец.
- Вот спасибо! - шипит в трубку Кендра.
Видно, придется взять Тото на работу. Ведь это исключительный случай. На улице жарко, но мрачно и душно. Угрюмое, темное небо давит так, что глаза вылезают из орбит, мысли каменеют, а челюсть становится похожей на наковальню. Тото тихонько подвывает, натягивает поводок и часто дышит. В конце концов Кендра берет песика на руки.
Сидя за рабочим столом, она болтает с коллегами - Грегом и Кассандрой. Минут через десять, уперев руки в коровьи бока, над ними нависает Мэрилин.
- Кении, прелесть моя, - говорит она и смотрит на собачку; Тото навостряет ушки, но преданно сидит у ног хозяйки. - Тото - очаровашка, но ему не место в офисе.
- Однако же...
Мэрилин наклоняет большую голову, приглаживает жесткие волосы и приторно воркует:
- Никаких “однако же”! “Ж”, в том числе самые хорошенькие, нужны для того, чтобы на них сидеть на рабочем месте, а не то чья-то “ж” вылетит отсюда. Объяснить подробнее?
- У девушки, которой я оставляла собаку, произошло несчастье... я постараюсь решить эту проблему...
- И немедленно, милочка! - Улыбающиеся губы Мэрилин ползут вниз.
- Всенепременно, - сдерживаясь, отвечает Кендра и подхватывает Тото.
Мэрилин идет за ней следом. Когда они выходят за дверь, толстуха кладет руку Кендре на плечо. Обернувшись, Кендра ощущает противно-сладкое чужое дыхание. Потрепав собаку по мордочке, Мэрилин ехидно смотрит на Кендру.
- Может, ты не в курсе, но впереди нас ждут трудные времена, детка. На рынке кондоминиумов черт-те что творится!
Люди как бараны. Они видят, что кому-то удалось заработать, и начинают строить и строить. Домов много, а вот людей, которые будут в них жить, не хватает! Скоро этот мыльный пузырь лопнет. Я буду сокращать штаты. Ясно?
Кендра прикусывает язычок. Вот дура! Понятия не имеет о профессионализме, а еще толкует, что и как на рынке!
— Ясно, — безучастно говорит она и выходит из офиса.
Она идет по расплавленному асфальту — на улице жарко, как в печке.
Кендра ненавидит оставлять Тото одного, но что поделаешь! И вдруг она видит повара. Он прячется в тени на крыльце дома. На нем синий костюм, а не обычная белая роба. Воротник расстегнут на груди. Повар курит сигарету. Костюм ярко контрастируете вьющимися алыми розами на деревянной решетке. Кендра впервые замечает, что по сравнению с головой, тело повара кажется маленьким. Она рассказывает, как ее выгнали из офиса, а повар говорит, что собирается пройтись по берегу озера. Смена начинается вечером, и он с удовольствием погуляет с собачкой и присмотрит за ней, пока не вернется Кендра.
Она с радостью передает повару Тото и несется обратно в офис. Ускользнув от Мэрилин, Кендра проверяет почту: к сожалению, ни одного письма от Трента, Клинта или застройщика. После работы она заходит в квартиру на третьем этаже. Повар готовит на кухне. Кендра приседает, и Тото с восторгом прыгает ей на руки.
— Как вкусно пахнет! — замечает она. — Тото хорошо себя вел?
— Отличная собака, нет проблема, — отвечает повар и ставит на стол еду.
Кендра восхищается, как красиво он расставил мебель. Наверное, пришлось немало потрудиться, чтобы вытащить вещи из коробок и разложить их по местам. В гостиной бросается в глаза огромный аквариум и висящие на стенах изысканно украшенные мечи.
— Я — коллекция, — говорит повар, показывая на себя, а потом — на развешанные мечи.
— Они такие... — Кендра с трудом подбирает слово и, наконец, решается: — ...симпатичные!
Повар снимает меч со стены. Изогнутое лезвие примерно тридцать дюймов в длину и черная кожаная рукоятка длиной около фута. Повар кладет меч на стол, быстро уходит в кухню и возвращается оттуда с двумя арбузами. Потом вытаскивает из темного угла комнаты доску, похожую на гигантскую когтеточку, и устанавливает на ней арбуз.
— Отойди назад, — улыбается он Кендре, — лезвие очень, очень острое. Легко перерубить четырехдюймовый бамбук.
Кендра делает щаг в сторону. Повар вытягивает руки с мечом, на несколько секунд закрывает глаза и входит в сладостный транс. Затем, совершив быстрое, как взрыв, движение, поворачивается и разрубает арбуз. Он распадается на две половники. Тото подбегает к той, что упала на пол, и нюхает ее.
— Попробуй! — Повар передает Кендре меч — рукояткой вперед. Кендра робко берет его. Азиат встает сзади. Очень близко. — Чувствуешь вес? Хорошо... Ощути тяжесть. Это японская катана Мусаси. Новодел.
— Хорошенький, — отвечает Кендра.
— Представь, что он — продолжение твоя рука. Кончики стальных ногтей... — Повар легко, но твердо сжимает ее руку у запястья. — Когда я досчитьдотрех, поднимешь меч и ударишь по арбузу — как будто запускаешь в него ноготки. Раз... два... три... — Повар поднимает запястья Кендры, толкает их вниз и
в последнюю секунду, когда меч обрушивается на арбуз, раскалывая его на части, убирает руки.
— Ого... — Кендра напряженно улыбается. Она вдруг смущается от того, что они стоят так близко, и в воздухе висит странное напряжение. — Круто...
Повар отходит от нее, кланяется и показывает на стол.
— А теперь поедим, — приглашает он.
— Ой, господи... Я не могу... — Кендра беспокоится о своем весе. — Зачем ты столько наготовил? А это что?
— Пульгоги. Одно из самых известных на западе корейских блюд. Корейское барбекю, так сказать. Мясо мариновать в соевый соус, чеснок, сахар, кунжутное масло и другие приправы. А потом жарят.
Кендра кладет меч и смотрит на двух рыб в аквариуме.
— А это...
— Иглобрюх. Красный. В Японии ее называют фугу или авокадный иглобрюх. Но не потому, что ее вкусно едят с авокадо, хоть так и правда вкусно, — широко улыбается азиат.
Кендра открывает рот, сразу став похожей на рыбу.
— Ты что же... И правда жил...
- Да.
— Ой! — восклицает Кендра, но, испугавшись, что повар обидится, добавляет: — Я бы хотела побывать в Японии. Попробовать фугу в каком-нибудь огромном ресторане.
— А я уже приготовил. Давай узнавать, какой у них вкус, — говорит он, устремляясь в кухню и возвращаясь с тарелкой, на которой лежат крошечные кусочки сырой рыбы.
Кендра смотрит на них, а потом на аквариум.
— Ну... я не знаю... их не опасно есть?
Шеф-повар внимательно смотрит на нее блестящими глазами.
— Да, яд может быть смертельным. В Японии эта рыба считается деликатесом. Конечно, яд убирают, но риск отравления остается. Каждый год умирает сто человек, которые едят фугу.
— Думаешь, ничего не случится? — спрашивает Кендра, тревожно взглянув на рыбу.
— Очень вкусно! Ешь, — предлагает он и кладет в рот филе.
Кендра пробует: вкус приятный, маслянистый. Она прожевывает, потом глотает.
— Когда яд действовать, во рту и на губах есть легкое покалывание. Потом головокружение, усталость, головная боль, не можешь говорить, грудь давить, трясти, тошнить, рвать, — бодро объясняет повар.
— Я... кажется, я чувствую себя нормально. — У Кендры дрожит голос. На самом деле у нее кружится голова и на теле проступает пот, хотя в комнате работает кондиционер.
Повар показывает на аквариум и говорит:
— Они ядовиты, но их часто держать в аквариумах. Можно дрессировать. Только с руки кормить нельзя, потому что у них иметь очень острые зубы.
Кендра понимает, что не умрет: тошнота во многом объясняется тем, что она сама себя накрутила. Она подходит к аквариуму.
— А можно сделать так, чтобы они раздулись?
— Нет. Для рыбы это большой стресс. — Повар строго качает головой. Черные глаза сверкают. — Ты разбираешься в еде.
— Точно! Я, конечно, не объедаюсь, как некоторые, — самодовольно говорит Кендра, — но мне нравятся новые блюда.
Да я вообще авантюристка, — мурлычет она и вдруг с ужасом понимает, что флиртует с поваром.
— Я тоже люблю эксперименты. Можно кушаешь что угодно, — объявляет повар и предупреждающе поднимает палец, — но только правильно готовить. Поэтому ты не разделывать фугу дома!
— Не беспокойся, — благонравно улыбается Кендра, сознавая, что дает задний ход. — Я предпочитаю обращаться к специалистам.
Она поднимает Тото. Ей уже не хочется ничего есть, хочется только уйти.
— Ну что ж, малыш, тебе пора домой! Ты тоже проголодался, правда?
Когда Кендра спускается по лестнице, сердце колотится как бешеное.
Внутри «ЭлПи таверн» очень темно; помещение освещают несколько бра в стене и у стойки да жужжащие неоновые лампы на потолке, отбрасывающие синий фосфоресцирующий свет. Человек, впервые оказавшийся в баре, пока глаза не привыкнут к темноте, вполне может решить, что это скромный погребок, которым он, впрочем, и был когда-то. Однако внушительный выбор экзотических напитков и пива, наряды и манеры посетителей быстро развеют первое впечатление.
Кендра пришла туда со Стейси, Стефани и Крессидой, научной сотрудницей Чикагского университета. У Крессиды короткие черные волосы, они переливаются, словно шелк, и в синем сиянии кажутся точно такого оттенка, как ее топ. Блестящие сережки раскачиваются будто маленькие люстры. Девушки сидят на высоких стульях за круглым столиком, на который можно поставить разве что бокалы да локоть. Кендра радуется, что повар живет с ней в одном доме.
Он классный. Просто невероятно, — сообщает она подругам, — но он понравился Тото!
— И не только ему, — подкалывает Стейси, бросая на окружающих насмешливый взгляд.
— Что? — удивляется Кендра, приподняв выщипанные брови.
— Слушай, а ты бы могла... ну... переспать с ним?
Кендра с отвращением смотрит на Стейси.
— Что за чушь! Он старый. Он... — Она замолкает и с подозрением изучает лицо подруги. — Что ты хочешь этим сказать, дурочка?
— Да он вообще-то симпотный. — Стейси пожимает плечами и добавляет: — А я бы попробовала с азиатом.
— Ну, ты же знаешь, где он живет и работает. Подойди да познакомься.
Кендра трясет головой, радуясь тому, что Стейси слишком глупа, чтобы быть злой.
— Ну почему обязательно с ним? Он и правда староват. Я говорю в общем.
Стефани зевает во всю глотку, и в синем свечении ее кожа кажется прозрачной.
— По слухам, в штанах у них, э-э, маловато.
Крессида, услышав это замечание, взвивается от злости.
Бледное овальное лицо приобретает цвет морской волны. Она оскаливает мелкие зубы, и Кендра видит, как гнев заполняет нутро и затопляет глотку.
— Только расисты верят в эту херню! Кто вам такое сказал?
У черных хер слишком большой, а у желтых — слишком маленький. А у кого тогда в самый раз? Что, мать вашу, считать нормой? Угадайте с трех раз, — усмехается она, вскакивает и уходит в туалет.
— Господи! — ахает Стефани, прикрывая рот рукой. — Я и забыла, что она встречается с Майлсом. Но я же не расистка! Вовсе нет! Я работаю со всеми видами животных, населяющими нашу планету. Разве я могу испытывать отвращение к расам внутри одного человеческого вида?
Стейси в ответ хмурит брови.
— Не обращай внимания, — фыркает Кендра. Непонятно почему, но ей неприятно видеть, что Стефани так реагирует на чужие замечания. Лучше бы она так реагировала на замечания любимых подруг. — Типично для снобов из Чикагского университета. Она трахается с чернокожим преподом, но даже временное владение большим членом не может ее удовлетворить.
Ей нравится притворяться жертвой. Как меня бесят люди, которые живут на деньги трастового фонда! Им очень стыдно, хотя мало кто признается.
Стейси понимает, что Кендра никогда не ляжет в постель с поваром, будь он хоть какой национальности, если у него нет шоу на телевидении. Она делает знак официантке.
— Принесите шоколадный мартини.
— Фу, — морщится Кендра. — А мне водки с тоником.
— И мне тоже, — поддакивает Стефани, раздумывая о резком, грозном демарше Крессиды. С ней невозможно расслабиться. Стефани мрачно сверлит подруг глазами, наклоняется к ним и говорит: — Угадайте, что я недавно услышала!
Они внимательно смотрят на нее, сдвинув выщипанные брови. Кендра проводит рукой по голове, чтобы убедиться: хвост на затылке болтается там, где нужно.
Стефания придвигается еще ближе, и они чувствуют запах ее духов.
— По-моему, Трент встречается, а может, и трахается, тут уж вы сами соображайте, с Андреа Пал л истер!
— Воттак номер! — замечает Стейси. — Ее, кажется, отчислили с факультета психологии, и она изучала искусствоведение или что-то типа того?
Кендра кипит от злости, но сдерживается, понимая, что подруги внимательно за ней наблюдают.
— У нее кошки! — верещит она, с трудом скрывая обиду и раздражение. — А я-то думала, Тренту нравятся собаки!
Крессида возвращается. Теперь от нее веет безмятежностью. Она садится, и официантка приносит напитки. Крессида заказывает водку. Кендра встает.
— Я, пожалуй, схожу в туалет, хочу увлажнить кожу. Это уже вторая порция выпивки за день.
Кендра удаляется, а Стейси объясняет Крессиде:
— Мы говорили о Тренте.
— Ах вот как! — восклицает она и, как и все остальные, злобно ухмыляется.
Кендра наносит на лицо тональный крем и думает об Андреа Паллистер. Представляю, как она набросится на него! Ей не понять, что мужчинам и правда нравится, когда женщина от них зависит, но обычно это длится несколько коротких случек. Она видит, как лицо Трента, его железная челюсть и педерастический лоск слегка искажаются: нос похож на картошку, хотя раньше ей не хотелось этого признавать, и румянец подозрительный. Глаза и рот, как у старика. Не те он средства употребляет. Так Кендра готовится к тому, чтобы вновь предстать перед подругами.
При ее появлении разговор замолкает, словно по сигналу, будто кто махнул дирижерской палочкой перед оркестром.
— Парням, которые трахаются с кошатницами, доверять нельзя! — кивает Стефани. — Нет, вы подумайте, три кошки!
Представляю, какая вонь стоит в квартире! Кто станет это терпеть? Только полный лох!
— Да, он довольно вульгарный, — соглашается Крессида.
— Интересное замечание, — холодно замечает Кендра. Она уже взяла себя в руки. — Знаете, что он однажды сказал о Тото?
«Я даже не почувствую, если споткнусь и раздавлю твоего маленького ублюдка. Мне нравятся собаки, но большие и сильные. Не хочу жить с собачонкой, которую могу случайно убить».
Стефани смотрит на подруг с таким выражением, будто прекрасно знает, что творится у них в головах. Этот взгляд появился у нее после первого же университетского семинара.
— Читайте между строк: он — жлоб. В кошачьей шерсти.
Фу! Наверняка считает, что хорошо провел выходной, если все время проторчал на трибуне стадиона.
— Мы все хотя бы раз торчали на трибуне, детка! — с виноватой радостью взвизгивает Стейси.
Она вдруг замечает за соседним столиком двух молодых парней. Симпатичные, но явно геи.
Стефани отрицательно качает головой.
— Только в исключительных случаях, да и то чтобы посмотреть на вечно истекающих слюной мальчиков из братств. Мы никогда не ходим туда, чтобы познакомиться, не то что некоторые слабоумные, отчаявшиеся шлюшки. Кто-нибудь знает Тришу Хейлс?
— А, настоящая РД! — фыркает Кендра.
Стейси непонимающе смотрит на нее, Крессида пожимает плечами, а Стефани одобрительно кивает.
— Рухнувшее Достоинство! — радостно просвещает она подруг.
— Она родила от этого неудачника. И они живут в кондоминиуме, — добавляет Кендра.
Стефани в ужасе.
— У них что, нет дома? Да, видать, предки ею ой как гордятся!
— А ты правда думаешь, что Трент неудачник? — спрашивает Стейси.
Сияющая Стефани поворачивается за подмогой к Кендре и Крессиде.
— Согласитесь, мы не новички, если речь заходит об анализе человеческой натуры...
Парни за соседним столом собираются уходить. Они про-бираются по залу, и один громко говорит другому:
— Ого, СОБАКИ вышли на охоту! Стервозные, Озлобленные, Безумные Анорексички, Кошмарные Истерички из Линкольн-парка!
Услышав это, подруги удивляются, а потом приходят в ярость. Кендра первой справляется с потрясением.
— Не смейте нас сокращать, тупые пидоры, мы никому не позволим нас сокращать! — кричит она.
— Гав! Гав! — тявкают педики, и все, кроме Стефани, вымученно улыбаются.
Бар закрывается, и они вышвыриваются в прохладный ночной воздух, пропитанный запахом нагретого асфальта и бетона. Их освещают яркие фары проезжающей машины. Мускулистые прилизанные парни, стоящие на углу улицы и под растущими у края дороги деревьями, окидывают стройные фигуры небрежными взглядами.
— Наверное, мы это заслужили, — говорит Кендра, — и теперь нужно привыкать к новому титулу. СОБАКИ. СОБАКИ из Линкольн-парка. — Она пробует слово на вкус.
— Ничего мы не заслужили, — протестует Стефани. — Просто эти парни — женоненавистники. Из тех гомиков, которые винят матерей за все говно, что на них вывалили по жизни.
— Деточка, — реагирует Крессида, — все люди винят матерей за говно, что на них вывалили по жизни. Для того и нужны матери.
Они пререкаются, а Кендра чувствует, что безумно устала. Она поворачивается, небрежно, вяло машет подругам на прощание, переходит улицу и идет домой в Халстед.
Поднимаясь по лестнице, Кендра думает о том, что третья порция водки была лишней. Алкогольный заряд принес только опустошенность и одиночество. Кендра входит в квартиру, и кондиционер высасывает из нее вечернюю жару. Она нажимает на кнопку автоответчика. Застройщик Клинттак и не позвонил.
— Тото, куколка моя! — кричит Кендра. — Где мой маленький? Ты любишь свою мамочку? Да, любишь! Да-да, ты любишь!
Странно, но в доме никаких признаков собаки. Обычно Тото сразу бросается к ней.
— Где ты прячешься? Ты что, заболел, малыш? — мурлычет Кендрат берет с кофейного столика пульт и включает телевизор.
На экране появляются участники передачи, которые приглашают друг друга на свидания. Глядя на этих неудачников, она радуется, что вернулась из бара одна. Но в квартире подозрительно тихо. Где же эта маленькая тварь? Кендра идет в одну комнату, потом в другую. Страх колет грудь. В доме не слышно ни звука, Кендра проверяет шкафы, заглядывает под кровати, где обычно прячется Тото, сердце бьется все громче.
Никого!
Собака пропала без следа. Кендра садится. На душе пустота. Кендра задерживает дыхание, встает и выходит за дверь. Может, собака выскочила в подъезд? Вряд ли. Она бы обязательно заметила. Не такая уж она и пьяная. Спустившись в садик во дворе, Кендра снова и снова зовет его:
— Тото! То-то-о-о-о!
Обходит вокруг дома, но Тото нигде нет. Кендра надеется, что пес, словно мохнатый ангел с висячими ушами, материализуется из сырого ночного воздуха. Она садится на корточки на соседней безлюдной улочке и выкрикивает его имя, ожидая, что Тото выскочит из-за ближайшего куста или дерева и прыгнет ей на колени. Но ей остается только разглядывать разрезы, бахрому и потертости дизайнерских джинсов.
Вдруг Кендра вспоминает о поваре. Может, он видел Тото? Тем более она взяла для него посылку у курьера службы доставки, дли иную коробку. Захватив ее, Кендра поднимается по лестнице и стучит в дверь. Повар открывает. Он еще не снял рабочую одежду.
— Это тебе, — говорит Кендра, с сияющим лицом передавая коробку. — Ты случайно не видел мою собачку?
— Нет, — отвечает он, — не видел.
— Я встречалась с подружками в баре, прихожу домой, а его нет.
Она фыркает, чтобы заглушить поднимающуюся тревогу - Они спускаются по лестнице в сад, и повар, вооружившись фонариком, помогает искать Тото. Луч света озаряет открытое окно. Это дальняя комната Кендры — если бы собака выпала из окна, она бы разбилась. Но в саду нет никаких дохлых папильонов или пятен крови.
Вернувшись домой, Кендра садится на диван. Внутри булькают горькие рыдания, она пытается заглушить их и едва слышит уверенный, командный голос повара. Кендра встает и следует за ним вверх по лестнице, не понимая зачем. Завидев ее, иглобрюхи в аквариуме яростно надуваются. Повар входит в кухню, и Кендра жалобно говорит рыбам:
— Простите, что я съела вашего друга! Пожалуйста, верните мне Тото!
Повар приносит скотч в хрустальных бокалах. В голове у Кендры быстро проносится мысль о том, что она нуждается не в выпивке, но в чем она нуждается, Кендра решить не может и потому старается заполнить пустоту предложенным напитком. Затем шеф-повар кормит ее густой лапшой.
Кендра неохотно ест и пьет, а повар открывает коробку и с восхищением достает оттуда меч. В отличие от остальных у него прямое лезвие.
— Меч ниндзя Пола Чэна, один лучший мастер, — объясняет повар. — Мечи ниндзя всегда прямой, от новодельный отличается. — Он показывает на тот, которым они вчера разрубали арбузы. Повар машет мечом, а Кендра без особого аппетита съедает скромный ужин. — Для повара очень важны ножи.
Набор хороших ножи — все, что нужно. Надо всегда ценить этот, способные разрубать мясо, — говорит он.
На сей раз Кендра не чувствует себя очарованной. Напротив, ее подташнивает. Она представляет, как опасен меч для Тото. Он такой маленький, хрупкий. Неужели кто-то способен обидеть столь беспомощное создание? Но мир жесток! Кендра старается прогнать печальные мысли. Скотч помог ей немного расслабиться, и она берет себя в руки.
— Спасибо, ты милый. В Японии любят скотч, да?
Повар кивает с глуповатой улыбкой, словно не совсем понимает, о чем она говорит.
— Япония — загадочная страна, — продолжает Кендра. Вдруг, вспомнив, что ресторан, в котором работает повар, называется «Загадочный Восток», понимает, что сглупила. — А где ты жил в Японии?
— Корея. — Повар тычет в себя пальцем. — Приезжать в Японию, чтобы учиться готовить. Токио. Но родился и вырастал в Корее.
Корея.
В улыбке повара есть что-то темное и неприятное, что-то необъяснимое, и это очень беспокоит Кендру. Извинившись, она спускается вниз, в свою квартиру, включает кондиционер, быстро раздевается и падает на кровать. На Кендру обрушивается тяжелый похмельный сон, и всю ночь она борется с кошмарами. Спальня наполняется дребезжанием. Кендра слышит, как жалобно скулит Тото, словно его замуровали в стену. Кендра поднимается, уверенная, что в квартире кто-то есть. В дверном проеме стоит голый повар. Освещенное тело смуглое и мускулистое. У него огромный член — кончик болтается у колен. В руке кореец держит самурайский меч. Кендра кричит.
Она лежит в кровати. К ней прижимается что-то теплое; сердце начинает биться сильнее и тут же ухает вниз, когда она видит, что это всего лишь подушка. В комнате тихо. Слышно только жужжание кондиционера.
Субботнее утро сырое и теплое. Чириканье птиц на дубе за окном становится прямо-таки воинственным, Кендра просыпается и моргает, глядя на полоски солнечных лучей, которые пробиваются из-за жалюзи. Страх ударяет ее в грудь. Тото, ох, Тото! Она поднимается и надевает футболку с логотипом «Чикагских медведей». Одежда вываливается из плетеной бельевой корзины на пол. В квартире царит хаос: везде раскиданы вещи, после отчаянных поисков Тото беспорядок только усилился. Кендре неприятно видеть это. Она представляет дом родителей в Хайленд-парке: лепнина, обшитые деревом стены, газон с ярко-зеленой травой, воздушный и пышный, словно одеяло (ах, вот бы завернуться в него!), и вместе с тошнотой внутри поднимаются тоскливые пьяные рыдания. В субботу ее ждут на работе, но она звонит в офис и оставляет на автоответчике сообщение.
— Это Кендра. Я сегодня не приду. Моя... — она не решается сказать правду, — моя сестра Карла... младшая сестра, — продолжает она, задыхаясь от эмоций, нахлынувших при воспоминании о том, как одетая в купальник Карла лежала с ней на берегу озера; но воспоминания вытесняет образ весело бегущего Тото, который держит что-то в пасти, — ...попала под машину... Я очень надеюсь, что... Я сейчас же еду туда, — заявляет Кендра и кладет трубку.
Она сомневается, что в таком состоянии сумеет сесть за руль, и потому вызывает такси. Кендра объясняет водителю, как доехать до городского приюта для бродячих собак на Вестерн-авеню, в районе Саут-Сайда, недалеко от Цицеро. Она очень переживает, ей даже становится стыдно, что она приплела Карлу, и Кендра быстро выпаливает молитву о прошении, и еще одну — о спасении Тото. Она сидит в машине, и паранойя разрывает ее на части. Кажется, проходит не меньше ста лет, пока они доезжают до шоссе Кеннеди, а когда оказываются в Саут-Сайде, Кендра понимает, что шофер-индиец плохо знает город.
— Нет, съезжай с Пятьдесят пятого шоссе! — визжит она.
Нервы разрываются на клочки. — Нет, не на Стивенсон! Нет-нет, съезжай на Дэмон. А потом поворачивай на Вестерн!
В измученном жарой мозгу мелькает мысль о том, что недавно по ошибке усыпили собаку лейтенанта полиции Чикаго; ее взяли для того, чтобы проверить на наличие вируса бешенства. Она находилась в приюте десять дней. Сотрудники пытались скрыть ошибку, но власти приказали обыскать учреждение. А что, если они убили бедняжку Тото?
Вестерн-авеню — тихая улочка в районе Норт-Сайда, но Кендре почему-то кажется, что это зловещее место: запущенное, безлюдное; от него веет ужасом и опасностью. Еще светло, но Кендра, тем не менее, радуется, когда входит в здание — всего в нескольких шагах от того места, где остановилось такси. Питомник внушает ей страх. Там она видит беспризорных, никому не нужных животных. Кендра ищет Тото, но его нигде нет.
— Мне очень жаль, — говорит приземистая латиноамериканка.
Кендра набирает на мобильнике телефон такси и ужасно нервничает те двадцать минут, пока едет машина. Такси везет ее обратно, подальше от счастливых бедняков, ласкающих своих любимцев. Когда в окне появляется центр города, Кендра задумывается о поваре. Да кто он такой, собственно, что она о нем знает? Он любит азиатскую кухню и самурайские мечи, держит иглобрюхов в аквариуме и ест их. А меч? Кендра вздрагивает, представив, как ее дорогого Тото разрубают на две части, словно арбуз, и его жизнь — и любовь, которую он ей дарил, — потухает после одного короткого взвизга. В такси так жарко, что Кендра распускает хвост и расправляет длинные волосы, чтобы они прикрыли кожаный подголовник, сильно натирающий шею.
Добравшись до дома, Кендра заходит в Интернет и набирает в поисковике слова «Корея» и «собачатина».
Она читает, и сердце учащенно бьется:
Употребление в пищу мяса собак — древняя корейская традиция. Ее приверженцы считают, что единственное различие между убийством собаки ради получения пищи и убийством коровы или свиньи — культура, допускающая подобное действие.
Впрочем, большинство корейцев никогда не пробовали собачатины, поскольку это блюдо назначается по медицинским показаниям (чтобы повысить потенцию мужчины или бороться с последствиями летней жары).
Кендра расстраивается еще больше, прочитав следующий абзац:
Обычно собак до смерти забивают дубинками, чтобы мясо стало нежным. Некоторые торговцы утверждают, что собака испытывает мучительную боль; это нужно, чтобы повысить уровень адреналина, делающий мясо более ценным средством повышения мужской потенции.
Итак, если вы приехали в Корею с собакой, советуем запереть ее в номере и не выпускать оттуда, иначе ее могут украсть, поскольку собачатина стоит очень дорого.
Кендра выводит кое-что на печать и выходит на улицу. Она идет вперед, минуя одну синюю полицейскую машину, потом другую; вскоре они попадаются все чаще и чаще, наполняя соседние улицы, словно фишки казино, и, наконец, скапливаются на парковке в торце здания, которое нагло располагается прямо на углу квартала. На нем висит табличка: «Полицейское управление города Чикаго».
Дежурный жует сандвич и пьет кофе из стакана с логотипом популярной кофейни. Кендра входит в помещение, ее рас-пущенные волосы свободно развеваются, и коп облизывает губы:
— Да, мисс, слушаю вас? — раболепно говорит он, запуская глаза в вырез блузки.
— У меня пропала собака.
— Какая жалость. Ну, сначала нужно заполнить заявление и указать кое-какие детали.
Он широко улыбается, доставая формуляр из одного из многочисленных ящиков шкафа.
— Это ни к чему. Я знаю, где собака. У моего соседа, — выпаливает она. — У повара. Он постоянно что-то готовит!
Полицейский тихонько посмеивается.
— Ну, повара все такие.
— Да нет же, — раздраженно замечает Кендра, — вы не понимаете, он — кореец!
Дежурный внимательно смотрит на нее.
— А какое отношение это имеет к вашей собаке?
— Повар — кореец! Эй, вы что?
Ее глаза становятся похожими на бильярдные шары. Полицейский смеется ей в лицо; капельки слюны попадают на Кендру, и она их вытирает. Коп с глуповатым видом смотрит на нее, словно пытается неловко извиниться, затем берет себя в руки и говорит напыщенно и официально:
— Мы не имеем права оскорблять корейцев, проживающих в нашем городе, из-за того, что у кого-то пропала собака.
— А надо бы! — говорит Кендра, бросая на стойку распечатанные тексты из Интернета. — Потому что всем известно, что в Корее едят собак и кошек!
— Мы не в Корее, мисс. Здесь корейцы этого не делают.
— С чего вы взяли, черт побери?
— У нас разные обычаи. Очевидно, они их уважают. Ну, например, люди в Индии не верят, что где-то едят коров. Индийцы приходят в ужас, услышав о том, как поступают с ними в США. Но они знают, что у нас разные культуры, и мирятся с этим. И корейцы тоже понимают, что в Америке им нельзя есть собак. По-моему, вполне разумно, вам не кажется?
— Нет, не кажется! Отношения между домашними любимцами или даже рабочим скотом и владельцем по своей природе отличаются от отношений между людьми и животными, которых выращивают, чтобы потом съесть! Разве вы не понимаете? — кричит Кендра, не веря, что полицейский пытается оправдать такой подход.
Он не собирается сдаваться.
— Сложный вопрос. Думаю, они считают, что на некоторых животных мы охотимся, с другими сражаемся, а третьих употребляем в пищу. Кроме того, домашних любимцев не едят даже в Корее.
— Вы ни черта не понимаете! — воет Кендра. — Я специально узнавала! — Она показывает на бумаги. — Мясо собак очень дорогое, и корейцы, которые живут в деревне, сами их выращивают и забивают. Или крадут. Я уверена, что повар убил Тото. Я просто уверена, мать вашу!
— А какой породы собака?
— Папильон.
— Понятно. Вы, пожалуйста, не обижайтесь, мисс, но из мяса папильона банкет не устроишь. Я не думаю, что из такой маленькой собачки можно приготовить хотя бы одну приличную порцию рагу, — улыбается коп.
— Я хочу, чтобы мне его вернули! Вы поможете найти собаку, в конце концов?
— Вижу, мисс, вы сильно расстроены. — Голос полицейского суровеет. — Может, сходите домой и проверите, не вернулся ли ваш проказник? А мы вам позвоним, если у нас появятся хорошие новости.
— Спасибо, — горько усмехается Кендра, — большое спасибо за помошь.
Оказавшись на ступеньках полицейского управления, она бесится от сознания своей беспомощности. Ничего не остается, как вернуться домой. Она тихонько крадется по лестнице и замирает, прислушиваясь, у двери повара. Ни звука. Кендра спускается вниз. В квартире такой бардак, что Кендра еще больше падает духом. В корзине огромная куча грязного белья, но Кендра не в том настроении, чтобы идти в подвал.
Она решает сходить в клинику к Стефани, ведь та скоро заканчивает работу. Стеф много знает о животных и их повадках. Может, она вычислит, что было на уме у Тото и куда он запропастился? Если только не побежал вверх по лестнице, чтобы оказаться в кастрюле у повара. Кендра направляется в офис на Кларк-стрит.
— Мисс Харбисон только что закончила консультацию, — сообщает немолодая секретарша.
Кендра входит в кабинет Стефани. Подруга курит у окна, пуская дым на улицу.
— Ох уж эти люди, — фыркает она, глядя на оживленное уличное движение, — никак поймут, что они не клиенты, а просто спонсоры. Мой клиент — Виктор.
— А кто это... Виктор?
— Нидерландский карликовый кролик с расстройством пищевого поведения. Меня так и подмывает сказать этой тупой суке, его хозяйке: «А вы давно смотрели на себя в зеркало? Вам не приходило в голову, что бедный Виктор всего-навсего подражает вам?» — раздраженно рявкает Стефани и тут как будто впервые замечает, что Кендра у нее в кабинете. — Ты чем-то расстроена, милая? Что случилось? — От беспокойства черты ее лица заостряются. — Слушай, ты зачем приехала?
— Тото пропал! Повар... сверху, ну, тот парень из ресторана, он убил Тото. Он кореец. А они едят собак!
— Ты что, серьезно? — спрашивает Стефани, после чего ее лицо приобретает серьезное выражение, которое про себя она называет «клиническим и диагностическим». Брови почти сходятся на переносице. — Слушай, Кении, Тото был... — Она тут же исправляется: — Тото хороший песик, но давай смотреть правде в глаза: у него есть кое-какие проблемы.
У Кендры закололо в груди: неужели она плохо выполняла родительский долг?
— Ты считаешь, мне следовало показать его доктору Старку?
Стефани выбрасывает сигарету в окно, садится и кладет ногу на ногу. Она рассматривает колготки в сеточку, любуясь «пружинящей сексуальностью», которую, по ее мнению, ей придают эти колготки. Да, это колготки, а не чулки, но мужикам-то откуда знать? Их влечет соблазнительная порочность, как, например, вчера вечером. Случайная встреча на пути домой, приглашение на коктейль, когда все остальные уже отправились по домам. Она смотрит на Кендру, которая ушла очень рано, и внутри булькает нечто похожее на чувство вины. Стефани опять напускает на себя Важность.
— Фил Старк мгновенно распознал бы у Тото комплекс недостатка внимания и разработал бы подходящую программу корректировки поведения, — живо сообщает она подруге. — Кроме того, я считаю, тебе ни в коем случае нельзя было называть его Тото. Ты ассоциировала его с собакой из книги «Волшебник страны Оз» и, таким образом, подсознательно внушила ощущение заброшенности и тоски по дому, оно и стало неотъемлемым элементом его психики.
— Но у него есть дом, — кричит Кендра, — наш дом!
— Ну разумеется, принцесса, — соглашается Стефани, — ты очень любишь свою собачку, — воркует она, понимая, что в таком состоянии Кендру нельзя оставлять одну.
Она звонит Стейси и предлагает встретиться в квартире Кендры. Подруги выходят из клиники и молча идут по Кларк-стрит. Их терзает не только жара, но и громоподобный рев четырех самолетов, которые, словно стая хищных механических птиц, разрезают чистое голубое небо.
Вскоре приходит Стейси, и они садятся на диван, утешая опечаленную Кендру при помощи бокала вина.
— Я не хочу никуда идти... Я чувствую себя такой беспомощной, ведь мне осталось только ждать у телефона, — говорит она.
На улице слышится ужасный грохот; самолеты летят так низко, что дребезжат оконные стекла.
— Что за херня! — зло и раздраженно рявкает Кендра. — Летели бы в Ирак да гудели там! Что это они разлетались?
— Думаю, демонстрируют нашу силу. А меня это очень успокаивает, — говорит Стефани. — Представляю, сколько горючего они перевели на испытания!
— Наверное, жить в зоне военных действий просто ужасно, — вздрагивает Стейси.
— А чего они хотели? — возмущается Стефания. — Если не нравится, пусть поднимут задницы и свалят, как наши предки-переселенцы.
Стейси, кажется, размышляет над сказанным. Она обводит взглядом квартиру Кендры. Бардак, конечно, но именно это ей и нужно.
— Наверное, платить приходится немало, — наконец произносит Стейси, рассматривая большую свободную комнату, в которую давно мечтает вселиться. — Ты можешь себе это позволить? — спрашивает она Кендру.
— Господи, ты нисколько не въезжаешь, Стейс. Вопрос нужно переформулировать: могу ли я себе это не позволить?
Слушай главную новость дня: принцессы живут во дворцах! — пронзительно выкрикивает Кендра, кладет в рот таблетку ксанакса и запивает ее глотком красного вина.
Стефани ерзает, смотрит на часы и заговаривает о работе:
— Так рынок недвижимости процветает, да, Кендра?
Обычно Кендра весело щебечет: «Еще бы!», даже если дела идут хуже некуда; она уверена, что наши желания заставляют мир двигаться вперед, и потому необходимо говорить лишь о том, что тебе хочется. Это профессионально.
Теперь она только рассеянно произносит:
— Тото был ангелом в облике собаки...
— Она очень расстроилась, — шепчет Стейси Стефани, сжимая колено Кендры.
Некоторые люди никогда не поймут, что происходит в мире, устало думает Стефани. Она наклоняется и прикасается к руке подруги.
— Кении, я беспокоюсь о тебе.
— Не нужно, дорогая, со мной все в порядке, — тихим, тонким голоском отвечает Кендра.
«Господи, я уже устала ей сочувствовать!» — вздыхает Стефания, улыбаясь, чтобы скрыть зевок. Ей это удается, но с таким трудом, что она подумываете благовидном предлоге, чтобы уйти, она переживает из-за предстоящей встречи.
Стейси вызывается переночевать в свободной комнате, но Кендра настаивает на том, что хочет побыть одна. Когда подруги уходят, она некоторое время выжидает и бесцельно переключает каналы на немом экране. Вдруг она слышит, как кто-то входит в подъезд. Это повар; она уже научилась распознавать его медленные, осторожные шаги по бетонной лестнице. Кто еще может возвращаться домой в такое время?
Кендра выходит из квартиры, чтобы поймать его:
— Привет!
— Ну что, собачка вернулся? — весело спрашивает он.
— Нет... я даже в приют ездила. — Кендра качает головой. — Не могу заснуть. Наверное, ты не в том настроении, чтобы еще раз угостить меня целебным напитком, который готовил вчера вечером?
— Длинный день, очень устал.
Повар изгибает бровь; Кендра принимает это выражение за отговорку.
— Ну хоть чуть-чуть? — мурлычет Кендра, почему-то представляя повара голым.
— Пойдем, — говорит он, показывая на лестницу. Потом открывает дверь в квартиру и пропускает Кендру вперед.
Он уходит в туалет, и она, услышав журчащий ручеек мочи, решается и идет на кухню. Открывает дверцы шкафов. Ничего. Подходит к холодильнику. Смотрит на него, цепенея перед холодной незыблемой глыбой. Вдруг щелкает термостат, и на мгновение у Кендры замирает сердце. Собравшись с духом, она делает шаг вперед, хватает ручку и дергает за нее. Моргает, завидев маленькую тушку, и открывает рот, чтобы закричать.
Это всего лишь курица.
Да, точно. Кендра выходит из кухни и идет к огромной когтеточке в углу гостиной, которую повар использует для упражнений с мечом. За ней находится маленький шкафчик. Кендра наклоняется и берется за ручку.
— Не нужно этого делать, — вдруг раздается за спиной резкий голос.
Она быстро поворачивается и видит повара, стоящего у двери с самурайским мечом в руке. Кендра каменеет, словно подражая выражению его холодного, застывшего лица.
Кендра целую неделю не отвечает на звонки, но Стейси это мало беспокоит. Кении всегда была человеком настроения, думает она. Потерявшаяся собачка, новый бойфренд, месячные, спазмы, дефицит ксанакса — что угодно, шутила она в разговорах со Стефани. Опять же Кендра непременно придет на ленч в 12.30 в пятницу.
Зато Стефани немного не по себе. Как сказать Кендре о том, что она теперь встречается с Трентом? Неприятная задачка. Стефани боится, что подруга каким-то образом прознала о едва начавшемся романе и потому разобиделась.
Стейси и Стефани встречаются на Кларк-стрит. Жарко, но все-таки температура немного упала. Дымчатые облака скрывают солнце, воздух сырой и тяжелый. Подруги подходят к ресторану и видят, что на нем висит табличка «Закрыто». Внутри никого нет, но дверь подается, и перед ними предстает улыбающийся повар.
— Так вы работаете? — спрашивает Стефания.
— Для дорогих гостей мы всегда открыты. — Повар указывает на них. — Мин заболевал от жары. Ходил на концерт в парке и уснул. Ужасный солнечный удар. Акиро на неделю в Япония, похороны. Остался только я, и я готовить для вас особое блюдо.
Стефани смотрит на Стейси, потом на повара.
— А вы не видели Кендру?
— А как же, — улыбается повар, — она здесь будет. Пойдемте!
Подруги проходят в зал ресторана и садятся. Стейси в отличие от Стефани радуется привилегии: ведь повар открыл двери ресторана специально для них. Однако на часах уже 12.45, а Кендра так и не появилась.
— Она редко опаздывает, на нее это не похоже, — задумчиво говорит Стейси, глядя на часы. Пожалуй, в такую жару стоит заказать сасими. Никакого риса; углеводы после полудня — отвратительно!
— Может, на работе какие-нибудь проблемы. Она говорила, эта сучка Мэрилин постоянно на нее наезжает, — фыркает Стефани.
Ее мысли возвращаются к Тренту. Они еще раз пообжимаются, и он забудет о кошатнице Палл истер, а история об их свиданиях окажется в мусорной корзине.
— Ужасно, когда не можешь найти общий язык с коллегами, — замечает Стейси.
«А тебе-то откуда знать, идиотка?» — думает Стефания.
— Ну, я обязательно спрошу твое мнение, если речь зайдет о строительстве кондоминиумов, — ехидничает она и опять задумывается о Тренте. Он архитектор, а это намного круче того, чем занимался Тодд. Он не похож на одного из сосунков-неудачников лет двадцати с чем-то от роду: многочисленные, как воробьи, они прыгают по городу от квартиры к бару, а из бара на вечеринку. Теперь ей не нужно изображать интерес, слушая надоедливые рассказы о «потрясающих проектах». Они с Трентом объединят усилия. Семейные торжества, день Благодарения в коттедже в Висконсине. Если мы с Трентом поедем на кабриолете, то управимся за пару часов. Бедная Кендра. Но что-бы сделать омлет, нужно разбить яйцо.
Повар приносит огромное блюдо с мясом.
— Попробуйте. Специально для вас.
— Чистый протеин, — замечает Стефания.
Он наблюдает за тем, как они пробуют мясо.
Стефания закрывает глаза в тот момент, когда губы берут кусочек с вилки, и маслянистое мясо тает во рту, вызывая восхищенную реакцию вкусовых рецепторов. Она словно тонет в солнечных лучах.
— Господи, как вкусно! Такое сочное! Что это за блюдо?
— Мне тоже нравится, — соглашается Стейси. — Вкус пикантный, солоноватый, но очень нежный.
Повар внимательно смотрит в ее большие глаза. Он высовывает язык, облизывает пересохшие губы.
— Старый рецепт. Можно брать даже жилистое мясо, но главное — маринад. Сначала мясо отбивают, чтобы оно стало нежным. Вот и весь секрет.
— Это свинина? — спрашивает Стейси. — По вкусу похоже на свинину, но по констистенции — скорее курица.
— Ешьте быстрее, я вам потом покажу. — Повар машет в сторону кухни, где находится его логово.
Стейси и Стефани откидываются на спинки кресел, ожидая Кендру.
— Господи, Кении наверняка будет нам завидовать — мы попробовали новое блюдо, а она нет!
Они едят с жадностью, очарованные загадочным блюдом; мясо нежное и сочное, но с резким ароматом. На время подруги даже забывают о Кендре.
Через несколько минут повар опять появляется у стола.
— Я надо показать вам кое-что очень важное! Пойдемте! — Он кивает им. Подруги удивленно встают и следуют за ним. — Там секретный составляющая. У меня есть еще одна сюрприз!
Он берет огромный нож со стойки с суси, открывает свободной рукой тяжелую створчатую дверь и, осклабившись, пропускает их вперед. Дверь со стуком захлопывается.
Мэрилин сидит в офисе и смотрит на пустое кресло у стола Кендры. Она считает: понедельник, вторник, среда и четверг.
— Как долго эта дура собирается оплакивать свою долбаную сестру? — срывается с ее губ.
Она вроде бы говорит про себя, однако Грег и Кассандра прекрасно ее слышат.
Через десять минут Кендра Кросс уверенно входит в дверь и направляется к столу.
— Итак, ты решила почтить нас своим присутствием, — ядовито улыбается Мэрилин. — Как поживает сестричка?
— Оставь мою сестру в покое, — бросает Кендра через плечо, складывая вещи в сумку.
— О, видимо, ты нас покидаешь, — глумится Мэрилин. — Нашла место получше?
Кендра оборачивается и, подбоченясь, смотрит на начальницу.
— Да, нашла, — врет Кендра. — А знаешь почему? — спрашивает она и, не дождавшись ответа, бешено орет: — Ты, сука, виновата в смерти моей собаки, ты, тупая пизда, и знаешь почему? А? Потому что ты никогда никого не любила за всю свою дебильную долбаную жизнь. И потому ты никому не нужна, черт тебя дери!
На три секунды в офисе становится совершенно тихо.
— Ах ты чертова гребаная... — Мэрилин задыхается, попав в тупик, и жалко ноет: — Ты просто меня не знаешь, — она беспомощно оглядывается на подчиненных, — ты ничего обо мне не знаешь... Кении, ты расстроена, я...
— Я знаю, что ты ни черта не стоишь. — Кендра окидывает взглядом коллег. — Как и все остальные! Вот вам новый проект: рынок недвижимости сдох! Они не могут продать квартиры в дурацких кондоминиумах, у них нет денег на строительство, а потому вы, ленивые придурки, скоро вылетите отсюда!
И еще кое-что, — Кендра опять смотрит на Мэрилин, — мы всегда издеваемся над тобой на вечеринках. Ведь так, Грег?
Грег краснеет и быстро отворачивается. Дверь распахивается, и в огромный офис входит Стефани в сопровождении Стейси. В руках у нее Тото. Увидев Кендру, он выдает целый залп веселого тявканья.
— Эге-гей! Смотри, кто идет! — поет Стефания.
Кендра смотрит на них, ее губы дрожат от спазма; она не верит глазам и ушам. Сначала она думает: неужели у меня галлюцинации? Она уезжала на несколько дней к родителям в Хай-ленд-парк, чтобы собраться с силами и успокоиться, постоянно проверяла мобильник, с надеждой ожидая звонка, а потом, поскольку никто так и не позвонил, оплакала собачку. Бессонница, ксанакс и умопомрачительная жара привели к тому, что она перестала доверять собственным органам чувств.
— Повар нашел его в вентиляционной шахте под прачечной, — улыбается Стефания. Кендра вне себя от счастья. — Наверное, Тото открыл решетку в квартире и упал туда. Он не поранился, только испугался и сильно измучился без воды и пиши. Повар хорошо его кормил, и он прекрасно себя чувствует. — Стефания отдает Кендре собаку. — Где ты пропадала?
— Господи, я... я... я ездила к маме, мне было так плохо... но он вернулся! Мой малыш вернулся! — Кендра задыхается, на глазах выступают слезы радости. — Тото вернулся...
— Вы ведь не издеваетесь надо мной, правда? — умоляюще спрашивает Мэрилин. — Грег? Кэсси? — Она злобно смотрит на Кендру. — А ну пошла вон отсюда! Убирайся! И забирай этого отвратительного крысеныша!
— Мне пора, — говорит Кендра, улыбаясь подругам, и направляется к двери.
Они следуют за ней.
Стефани разворачивается и с презрением смотрит на разбушевавшуюся Мэрилин.
— Дам тебе совет: попробуй хуй. Или по крайней мере найди тетку, которая действительно умеет работать языком.
— Ого! Ни черта себе, ну ты молодец, сестренка! — кричит Стейси, подражая негритянскому выговору и «дает пять» Стефани.
Они выходят из здания, и Мэрилин вопит им вслед:
— Вы не смеете оскорблять меня на рабочем месте! Я сейчас же вызову полицию! Вы вторглись сюда без разрешения, ясно? Без разрешения!
— Гос-споди! — восклицает Стейси, когда они выходят на улицу. Крики Мэрилин все еще звенят в ушах. — Слушай, что там произошло?
— Видимо, мне пора искать новую работу, — говорит Кендра, с удовольствием вдыхая запах Тото.
— Ого! — улыбается Стейси, думая о заработках Кендры и пустой комнате в ее квартире.
Стефания гладит собаку по головке.
— Повар стирал и вдруг услышал, что сверху, из вентиляционной трубы доносится какой-то шум. Он оставил тебе записку, но тебя не было дома. Мы думали, ты появишься сегодня в ресторане.
— Я не заезжала домой... Я приехала сюда сразу от родителей...
— У нас был настоящий пир! — распевает Стейси. — Повар приготовил целую тарелку кабаньего мяса. Я так испугалась, когда он отвел нас на кухню и велел, чтобы я открыла дверь холодильника! Представляешь, открываю, а на меня смотрит кабанья голова! Ну и тип!
— Спасибо вам большое! Вы — самые лучшие! — пылко заявляет Кендра, и тут у нее звонит телефон. Она начинает быстро копаться в сумке, не выпуская Тото из рук.
— Приве-е-ет, — воркует Кендра, прижимая к уху трубку. — Хорошо, хорошо... нет... сегодня вечером, у тебя, в одиннадцать. Отлично. Пока!
Стефани чувствует, как внутри нее растет нечто ужасное и что скоро оно отвалится словно кусок свинца. Она не в силах вымолвить ни слова.
Стейси беззаботно щебечет:
— А кто это?
— Трент. Позвонил мне сегодня утром. Говорит, его преследует какая-то помешанная на психологии телка, — спокойно заявляет Кендра. — На прошлых выходных они с этой дешевкой напились и стали обжиматься, и с тех пор она бомбардирует его эсэмэсками, мейлами и звонками. Ну, вы знаете таких, — пожимает она плечами. — Схожу развеселю его, — улыбается она, не замечая, как кровь отливает от лица Стефани. — Но сейчас я хочу немного пообщаться с маленьким принцем. — Кендра кивает на собачку, смахивает слезинки, которые, несмотря на улыбку, появляются в глазах, и добавляет: — Наедине. Спасибо... вы такие классные!
Стефани задыхается. У нее кружится голова, и она не слышит ничего, кроме звона в ушах и рева автомобилей. Она видит, как Стейси что-то шепчет Кендре, а та машет им на прощание, поворачивается и быстро идет по Кларк-стрит. Тото гордо сидит на руках у хозяйки и свысока смотрит на других собак.
— 14 —
|