5. Марен

За каким лешим я на нее полез? Теперь до смерти не отделаешься. Конечно, задним умом каждый крепок, а с передним хрен поспоришь, что уж теперь горевать. Главное — куда теперь деть полоумную греческую телку с нечесаными космами и зареванным лицом в потеках туши?

— Сеф, у меня на Фуэрте дочка... да еще моя девушка... ну, вроде того. — Думаю, давненько моя Синти не удостаивалась подобного титула. — Тебе туда никак нельзя.
— Майкл, ты мне так нужен! — Она надувает губы, как ребенок. — Я поселюсь в отеле, и никто не узнает, когда ты придешь. Как я теперь покажусь дома, как погляжу в глаза отцу после тех гадостей, что наговорил Костас в своем письме... всей этой лжи!
Она снова начинает выть не хуже припадочной, и я места себе не нахожу, думая, как ее заткнуть. Парочка ископаемых пердунов, что пристроились у борта, уже вовсю таращится. Строю им злобную гримасу — пускай ищут другой предмет для любопытства, — затем принимаюсь за уговоры.
— Не спеши, детка, давай сначала разберемся. Решения надо принимать спокойно, отрешившись от эмоций. — Мне бы самому это не помешало... Что делать, как искать Эм? — Просто так ничто на свете не случается, на все есть причина. Веление свыше.
— Но там такой ужас! Он пишет, что влюбился в моего отца и только поэтому хотел быть со мной. Боялся, что нужен был отцу для секса на стороне!
— Жизнь всем преподносит сюрпризы, милая.
— Мой отец — начальник полиции целого острова! — вопит она. — Настоящий мужчина! Он не может быть гомосексуалистом!
Отличный ход, на самом деле. Моя идея. Аи да Костас, схватывает налету.
— Походишь по морям, и не такое увидишь, — изрекаю я глубокомысленно, глядя на волны.
— Нет! Так не бывает!
— Может, просто недоразумение? — Пожимаю плечами, с облегчением различив впереди береговую линию и очертания гавани Корралехо.
Синти стоит на пристани с вытянувшейся физиономией. Точно муху проглотила. Ясное дело, мужик приперся с молоденькой шлюшкой, которую хрен переплюнешь. Так оно и есть вообще-то. Ничего, у меня уже заготовлена реплика, чтобы привести ее в норму.
Представляю их друг другу.
— Синти, этот Сеф. Сеф, это Синти. Мыс Сеф старые приятели, ее только что... как бы деликатнее выразиться... постигло разочарование в любви. Ее молодой человек снимался здесь в фильме, а потом сбежал, оставив записку.
— О!.. Понимаю, — кивает Синти сочувственно и с видимым облегчением.
У Сеф дрожат губы и кривится лицо, но воспарившая духом Синти уже готова пригреть новую знакомую на своей пышной груди. С успехом проведя сеанс психотерапии, она поворачивается ко мне.
— От Эм пока ничего... — лепечет виновато. — Паренек выглядел таким приличным... я никак не ожидала, что они загуляют... Обещали вернуться до полуночи...
— Ясно.
Пытаюсь успокоиться, но перед глазами маячат две бандитские рожи. У гангстеров старой школы были хоть какие-то понятия о чести, а теперешние отморозки только и способны, что воевать с бабами и ребятишками. Срань, подонки, педофилы!
— Слушай, Синти, забирай с собой Сеф и жди в пабе — может, Эм появится. Я попробую ее поискать.
Прыгаю в машину и газую с места.
Зелень по бокам дороги становится пышнее, деревни живописнее. Объезжаю бар за баром, опрашиваю народ, показываю фотографию Эм — Синти привезла другую, поновее, чем у меня в мобильнике. Никаких следов.
Еду назад в Корралехо и перед задрипанной туристской гостиницей вижу тех самых козлов, что сидели тогда у нас в «Быке».
Завожу машину на стоянку перед этим борделем и гляжу во все глаза. Здоровый детина заходит в фойе, а коротышка, похожий на хорька, садится за руль. Еду за ним, он останавливается у супермаркета. Там никого. Вылезает из машины, я тоже. Нервы с похмелья ни к черту, весь мокрый, вчерашнее пойло выходит с потом. Едва волочу ноги, но делать что-то надо. Вообще-то я никогда не был на высоте в смысле физической формы. Конечно, с фанатами на стадионах бузить приходилось, не без этого, но никогда на переднем крае. Разве что в общей свалке руками помахать... Однако пора действовать, хоть и чувствую я себя дерьмово. То есть просто как дерьмо — старое вонючее дерьмо в сортире, где никто не спускает воду.
А может, они... Нет. Времени терять нельзя.
Шагаю вперед. Хорек поворачивается и глядит на меня.
— Эй, ты! — Я стараюсь завестись как следует, вспоминаю знакомых крутых парней.
— О, какие люди! — скалится он елейно, точно джеймсбондовский злодей. — Сам хозяин заведе...
Мой кулак вышибает из него юмор.
Хорек валится на спину, раскинув ноги, словно моя Синти. Что, не ожидал, падла?! Падаю сверху и начинаю колотить его головой об асфальт, выкрикивая прямо в лицо:
— Мне насрать на ваши бандитские игры! Я тебе башку расшибу, сука! Ноги поотрываю! Попробуй хоть пальцем тронуть мою девочку, тварь поганая!
Долблю, значит, хорька башкой об асфальт — раз, другой, третий, четвертый... В ушах у меня звенит, ничего не слышу... и вдруг понимаю, что звонит мобильник. В кармане куртки играет марш Разрушителей плотин. Коротышка корчится и пищит подо мной — ну точно Синти.
Выхватываю трубку.
— Майкл, Эмили нашлась, она дома, все в порядке! Ее привез Юрген, сейчас пьем вместе чай на веранде... Как я и думала — они немного выпили вчера и решили не садиться за руль.
— Отлично, скоро буду.
Сую телефон в карман и с тяжелым сердцем гляжу вниз на хорька.
— Не надо, пожалуйста! — скулит он. Бандитский налет как рукой сняло. — Вы не за того меня приняли...
— Я... я... — Слова застревают в горле. — Слушай, приятель... это... извини, погорячился. — Подаю ему руку, но коротышка, отмахнувшись, садится сам, держась за голову. — Я-то думал, вы увезли мою дочку, чтобы нагнать на меня страху, потому что я слышал то, что не положено — хотя я ничего и не слышал... В
смысле...
— Я актер! — стонет он.
— Чесать-молотить! — В голову тут же приходит Костас и его проклятое кино. Помогаю коротышке встать. — А тот... другой?
Бедолага никак не может отдышаться и все ощупывает затылок, потом корчится, будто его тошнит.
— Мы снимаем фильм... сцену репетировали...
— Вот черт... приятель, я и не подумал... — Помогаю ему забраться в машину на пассажирское сиденье. — Утешение, конечно, слабое, но получилось у вас здорово. Напугали меня до смерти, ей-богу! — смеюсь я, хотя до моего собеседника юмор ситуации пока не доходит.
Позже, уже дома, узнаю, что местные легавые распутали дело — бизнесмена пристрелила жена, застукала его со служанкой. Слава богу, что в Англии с оружием строго. Меня Трез один раз подловила, так, с кухонным ножом кинулась, пришлось в чем был ноги уносить. В какой-нибудь Америке старина Микки давно бы уж копыта откинул. Всего-навсего из-за случки, и не слишком впечатляющей притом, насколько я помню.
Стервы вроде моей бывшей наверняка объявили бы это бо-жественным правосудием.
Короче, обоих козлов из кино мне пришлось целый вечер поить за свой счет. Ничего ребята оказались, немного выпендрежники, но в целом нормальные. Потом даже роль мне устроили в своем фильме, «Старое железо», — помощника киллера, да не простую, а со словами, хотя персонажа и звали Билли Молчун. Я там говорю: «Что-то мне это не нравится, ой, не нравится...» — и тут же всех нас крошат из автоматов. Такой вот актерский дебют; парни дома обзавидуются. Синти аж светится, квохчет как курица, опекая Эм и Сеф. Дела вроде бы наладились, однако стоит мне только подойти к ним, как все мигом замолкают. Как сказал старый бульдог, «когда орлы молчат, трещат попугаи». Меня трудно назвать параноиком, но что-то тут явно нечисто.
— Ну, что там у вас, — не выдерживаю наконец, — давайте-ка выкладывайте!
Я уже подготовлен, по лицам вижу, что новость неприятная, тем не менее пинок по яйцам получаю основательный.
— Терезе сейчас очень нужна поддержка, — говорит Синти. — Эм хочет вернуться.
Наверное, обиделась за Юргена — пришлось потолковать с ним по-мужски, хотя врядлиу нихтам что-нибудь было. Паренек и в самом деле вполне приличный для фрица, серьезный такой. Жалко. Я уже типа привязался к девчонке.
- Эм?
Она пожимает плечами.
— Я не то чтобы хочу ехать, но маме очень плохо. Она встречалась с Ричи, а теперь он ее бросил. Ничего, через месяц Юрген собирается к нам в гости. Мы вместе с Синти полетим.
Гляжу на свою толстуху, стараясь сдержать радостную улыбку.
Вот спасибо, родная. Я бы и сам съездил, да тут дел не впроворот... — Обвожу взглядом бар, а сам предвкушаю радости плотской жизни с Сеф.
— Я решила навестить своих стариков, — кивает Синти, — заодно помогу Сеф разыскать Костаса.
- Что?
На лице Сеф появляется мстительная улыбка, которая старит ее лет на тридцать.
— От меня так просто не отделаться, он еще горько пожалеет! Жалкий, подлый, лживый пес!
— Послушай, детка, может, о нем лучше забыть?
Я почти умоляю, в то же время кошусь на Эм. Родная дочь, моя плоть и кровь, навострила уши и глядит, словно кошка на мышь. Хардвик, истинная Хардвик. Вообще вся троица — чисто ведьмы, «Макбет», да и только.
Особенно Сеф, которая так и брызжет ядом.
— Забуду, но сначала взгляну в глаза этому мерзкому лживому трусу!
Синти одобрительно кивает. Белоснежка хренова! Надо же, разыгрывает святую невинность! Некий гольфист, который находится не так уж далеко отсюда, едва ли будет рад, узнав, чем она занимается в его отсутствие.
Похоже, эти птички неплохо спелись. Моим постельным планам грозят серьезные осложнения.
— Сеф, ты ведь не собираешься...
— Он оскорбил моего отца, начальника полиции, и должен за это поплатиться!
Она ударяется в слезы, и Синти снова ее утешает, прижав к своему неохватному бюсту.
Ладно, делать нечего, что с воза упало, то пропало. Одна дверь закрылась, другая откроется, у меня с бабами всегда так.
Короче, пару дней спустя все трое уже в воздухе и направляются в Гатвик, а я стою за стойкой и поглядываю на Марсию. Берти тихо надирается в углу бара, Родж моет стаканы в салоне. Похоже, любезностями они уже обменялись.
Киваю Марсии и шепчу:
— Что приуныла?
— Берти и Роджер... они оба сказали, что хотят быть со мной.
Не знаю, Майкл, я просто не знаю... для меня это чересчур.
Я хитро подмигиваю.
— Знаешь, детка, недавно во время выборов один перец из наших либерал-демократов заявил, что мы вступили в эпоху трехпартийной системы. Не хочу слишком усложнять, но ты, похоже, точно в таком же положении.
Думаете, не поняла? Как бы не так.
— А ты какое положение предпочитаешь? — спрашивает она.
Да, доложу я вам, моих ожиданий Марси нисколько не обманула. Ей, бедненькой, всего-то и нужно было как следует покувыркаться, а не все эти смертоубийственные страсти, которые развели Берти и Родж.
В конечном счете лето вполне себе удалось. Только фильм «Старое железо» подкачал — он прямиком вышел на видео, а я-то всем дружкам расписывал, как там все здорово, про приглашение из Голливуда и так далее.
Что поделаешь, в конце концов, жизнь штука сложная, все сразу не получишь. Я наливаю в кружки туристам пенистое «Джон Каридж», Марси, скорчившись под стойкой, обрабатывает своим прелестным язычком моего дружка. А ведь могло быть и хуже. Все-таки настойчивость — великая вещь. Правильно сказал старый бульдог в своей пафосной речи: «Главное — никогда не сдавайтесь; никогда, никогда, никогда не уступайте, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком, никогда, разве что из соображений чести и здравого смысла. Никогда не поддавайтесь силе, никогда не поддавайтесь очевидно превосходящей мощи вашего противника».
Трусишка Родж, протирающий стаканы в баре за стеной, и придурок Берти, пьющий сегодня неизвестно где, напрасно не последовали этому великому совету. Кстати, наследующей неделе возвращается Синти. Нет мира нечестивым. Впрочем, капелька спокойствия и порядка — и никакие преграды не страшны.