Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

—Такое ощущение, что Литинской мучительно дается
игра.

Но и Нане не легче. Три поражения сказываются на ее настроении, хотя физическое состояние улучшается с каж­дым днем, и это замечают многие. Она увереннее выгля­дит за доской, решительным движением руки делает ход и нажимает на часы, часто гуляет во время обдумывания противницей хода.

Но Нану хватает не на всю партию. На пятом часу игры появляется обязательный цейтнот, а потому нервоз­ность и ошибки.

Обе играют плохо.

Вспоминаю фрагменты четырех последних дней. День третий девятой партии. После ночного анализа засыпаем под утро. Но уже в восемь звонок от Дворецкого.

—Должен Вас огорчить. Последним ходом Нана ошиб­
лась, и если Литинская записала «конь е2>>, то у нас про­
играно. Я посмотрел на свежую голову и ужаснулся.

Вот так. Не хочется вставать, ведь вчера засыпали с надеждой. И я заранее продумывал настрой Наны на пос­леднюю партию, на подвиг. Но будет ли она — эта партия, и будет ли подвиг?

Да, мы сбили Литинскую с темпа, но сами не можем выиграть партию. Хотя бы одну. Нет даже повода в конце тяжелого дня пожать друг другу руки. Возвращаемся в гостиницу напряженные и опустошенные. Трудно сесть за дневник. Нет радости — стимула жизни и деятельности. И подкрадывается одиночество. Действительно: «И некому руку подать в минуту душевной невзгоды».

Ищешь что-то, ходишь из номера в номер к своим. И возвращаешься к себе. И замечаешь за собой, что каждый раз, входя в свой номер, включаешь телевизор. Но слы­шишь веселую песню и сразу выключаешь. Не эта радость тебе нужна, а та и только та, которая может прийти вечером после доигрывания! И радость ли это будет? Ведь мы можем в лучшем случае спасти партию. Да, это будет не радость, а лишь надежда на будущую радость в последней партии мат­ча. И в гостиницу в случае этой относительной удачи мы снова вернемся в молчании и ночью попытаемся уснуть.

И мы, и наши противники стали спокойней относиться друг к другу, а точнее — перестали обращать друг на дру­га внимание. Все устали: и участницы, и тренеры, и судьи. И в пресс-центре я нередко вижу склоненные над одной доской головы Дворецкого и тренера Литинской Желян-динова.

И мы с Мартой Литинской сегодня впервые поздоро­вались. Я стоял на первом этаже в ожидании лифта. Когда он пришел, и открылись двери, там стояла она — виновница всех наших бед. Наши глаза встретились, и она сказала:

• Здравствуйте.
• Здравствуйте, — ответил я и поклонился.

Все ждут конца матча. И «номер как тюрьма», как сказала Нана. И я понимаю ее. Для акклиматизации она приехала в Вильнюс раньше нас всех, и сегодня пошел второй месяц ее жизни вдали от дома.