Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

В таком состязании, как и во всех подобных, и далеко не только в спортивных, всегда идет психологическая вой­на, имеющая свои незыблемые законы, и мы — участники сражения — должны этим законам беспрекословно подчи­няться. Обязательно подчиняться (я подчеркиваю это, так как сплошь и рядом отдельные лица нарушают данное положение), ибо психологическая война предшествует вой­не подлинной, у нас — за шахматной доской. И не случай­но есть давняя поговорка: «фаворита можно определить у стартового столба». А фаворит как раз тот, кто выиграл эту предстартовую психологическую войну, по крайней мере, не проиграл ее, не понес вследствие того же большо­го волнения ощутимых потерь в своем предстартовом со­стояний, и к стартовому столбу вышел в полном порядке, с одной мыслью — победить! «Только одна мысль — по­бедить — должна быть в голове, когда выходишь на ко­вер!» — говорил олимпийский чемпион, борец от Бога Вахтанг Благидзе.

р..Так вот что ждало меня сегодня, вот какое «но». В десять двадцать я позвонил главному судье Карлосу Фаль-кону и попросил его, чтобы в десять двадцать девять он был у себя в номере. И я остолбенел и даже попросил повторить, хотя текст был слишком прост, чтобы сразу не понять его.

• Я получил вчера поздно вечером это сообщение и
  сразу же сообщил мистеру Шорту.
• От кого получили?
• От мистера Подгайца.

Я начал разговор стоя, но тут же сел на кровать. При­ходил в себя. Потом стал вспоминать. Мы расстались с Карповым в четыре часа утра. Пришел я к нему в час тридцать. Тренеров он отпустил перед моим приходом, и, значит, примерно в это же время они и решили проявить

инициативу. «Самое страшное — не дурак, а дурак с ини­циативой», — вспомнил я чьи-то слова.

Сейчас я не хотел оскорблять тренеров, а только объяс­нял себе случившееся. И еще одно высказывание вспом­нилось сейчас: «Это не глупость, а нечто большее!» Да, это не ошибка, а преступление!

Я быстро спустился в ресторан. Хорошо, что Михаил Яковлевич был там один.

• Вы что, взяли тайм-аут вчера?

• Да, — с недоумением встретив мой взгляд и с твер­
  достью в голосе ответил он.

• Вы что, с ума сошли?
• А что случилось?

• Вы подарили Шорту спокойную ночь. Знаете, в чем
  разница между спокойной ночью и ночью соревнователь­
  ной?

Он замер и замерла вилка в его руке. И тут же спохва­тился.

• Так он сказал!

• Он не мог Вам сказать, чтобы Вы брали тайм-аут.
  Он только поставил Вас в известность о тайм-ауте, не хо­
  тел обидеть вас недоверием.

И я ушел к себе и по пути представлял эту картину, а представить ее было нетрудно, такой она и была на­верняка, — как мистер Фалькон входит в номер мисте­ра Шорта и сообщает ему и всем другим мистерам, си­дящим рядом с Шортом вокруг шахматного стола, что они могут разойтись по своим номерам и спать спокой­но, так как для анализа возможного дебюта последней партии у них будет еще один день. И еще представил, как они дружно прокричали «ура» на английском язы­ке, а тренеры, попрощавшись с шахматистом, возмож­но, пошли в бар и выпили за здоровье мистера Карпо­ва, и еще — за его доброту по отношению к ним, а преж­де всего — к мистеру Шорту, который, безусловно, ус­тал к концу матча и очень нуждается хотя бы в одной спокойной ночи.