Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

. .

-

256

Проклятие профессии

Погоня

257

Спешу. Знаю, что также лежат и ждут меня Шота и Гоги, и братья Мачаидзе, у которых уже был, и когда Гоча сказал:

• Посидите, доктор, — я ответил:
• Закончу обход и приду.

Но у Шоты задержался. И не мог уйти, потому что футболист сказал мне как о чем-то созревшем, но вчера еще не решенном:

—Максимыч, я решил уйти.

И для меня это звучит как большая неприятность, потому что будущее команды я не могу представить без этого настоящего человека. И он продолжает:

• Вы не представляете, как мои дети ждут конца се­
  зона.
• Представляю, Шота.

До полпервого я был у него, а потом до полвторого у братьев, и до двух — у тренера. Потом махнул рукой на свое состояние и сел за дневник: надо все это записать и собраться в дорогу, потому что завтра и до игры и после нее наверняка времени не будет.

И весь день — такой же. «Лихорад­ка» — такой термин я предлагаю при оценке того, что вижу. Так много на базе людей, что нет возможности вмешаться. И я делаю вывод: неуправляемая ситуа­ция, но не команда/ Потому что в созна­нии и в сердце каждого на крепчайшем цементе высшей цели — доминанта сегодняшнего матча/ И обязательная победа/

Сегодняшний день в жизни этих людей — то самое исключение из всех правил, когда мотив и цель настолько высоки и значимы, что ничто не может нарушить внутрен­нюю концентрацию человека на предстоящей задаче и полнейшую самоотдачу людей в процессе ее решения.

В этот день пустое дело — проводить прямые аналогии между любыми объективными и субъективными показате­лями предстартового состояния спортсмена и качеством его соревновательной деятельности.

Но это сейчас, когда пишутся эти строки, я так логич­но и спокойно все оцениваю и излагаю. А тогда понял, что не остается ничего иного, как махнуть рукой на свои пере­живания.

И без тени волнения буду смотреть саму игру. Потому что понял тогда, что если такой матч мы проиграем, зна­чит, жизнь задумана неверно/

Я просто смотрел игру. И снова это была игра высшей лиги и четыре гола, один красивее другого. И слезы ре­бят, совершающих круг почета.

* * *

И последний раз о Манучаре. Он вошел ко мне поблед-' невший, когда я работал в массажной. Молча сел и стал смотреть на мою работу с другими, и я понял, что он при­шел спрятаться от толпы, от всех раздражителей.