Разноцветные белые вороны

Помнится, мама одной аутичной девочки спросила:

— Что, по-вашему, я должна ее дрессировать?

Тогда мы были еще неопытны и не знали, что на это ответить. А теперь не побоимся сказать: «Да». В какой-то степени это можно назвать дрессировкой, особенно если вспомнить изначальный смысл французского сло­ва «dresser». А это значит «воздвигать, поднимать, обучать, обтесывать». (Заметьте, что значение «подни­мать» близко по смыслу латинскому слову «elevare»!) Поэтому, говоря о методичном, терпеливом, даже монотонном «натаскивании» аутичного ребенка на правильные модели поведения, мы отнюдь не «посту­паемся принципами» возвышения души. Планку нужно всегда задавать достаточно высокую. Быть может, даже более высокую относительно состояния ребенка, чем в работе с невротиками. Задачи, поставленные в данном случае, должны быть не просто в зоне ближайшего развития, а на ее дальней границе.

Скажем, на наших занятиях мы, учитывая особеннос­ти детей -аутистов, тем не менее сажаем их за тот же самый журнальный столик, вокруг которого сидят ос­тальные дети. Конечно, многие аутисты порываются выскочить из-за стола, забиться в угол, вовсе убежать. Если бы мы стояли на позициях столь модного сейчас в западной педагогике и психотерапии клиентоцентризма и считали бы это вопросом свободного выбора ребенка, который нужно уважать, то сейчас нам не о чем было бы рассказывать. Конечно, в самых крайних случаях мы позволяем ребенку выйти из комнаты (да и то ненадолго), так же как позволяем сидеть на коленях у матери, если он ни в какую не хочет сидеть отдельно. Но, как правило, просим мать удерживать аутиста за общим столом. Можно воспринимать это как насилие над личностью, а можно и как целенаправленное усилие, которое дает хорошие результаты.

То же относится и к включению таких детей в общее театрально-игровое действо. Разумеется, сами они вклю­чаться в него не будут, и от нас, как и от родителей, требуются очень большие усилия. Обычно мы советуем взрослому, который водит ребенка на занятия, пояс­нять, комментировать ему на ухо происходящее, дома по многу раз возвращаться к увиденному, проигрывать сценки, демонстрировавшиеся в «кукольном театре» ведущими и другими детьми. Ну и, разумеется, доби­ваться, чтобы ребенок, хотя бы дома, участвовал в показе своих собственных этюдов. (В начале этой книги, упомянув о психодраматическом принципе «здесь и теперь», мы уже сказали, что для нас он не имеет большого значения. Особенно это относится к таким тяжелым случаям, как случаи аутизма.)