Тошнота

вдаваться в размышления о ценности Истории. А то она может опротиветь.

Помнить, что маркиз де Рольбон в настоящее время -- единственное оправдание

твоего существования.

Ровно через неделю я увижу Анни.

Пятница

На бульваре Ла Редут туман был такой густой, что я счел благоразумным

держаться поближе к стенам казармы; по правую руку от меня автомобильные

фары гнали перед собой влажные пятна света -- где кончается тротуар,

определить было нельзя. Меня окружали люди -- я слышал их шаги, по временам

жужжание голосов, -- но я никого не видел. Один раз на уровне моего плеча

возникло женское лицо, которое тотчас поглотила мгла; в другой раз кто-то,

громко пыхтя, на ходу задел меня. Я не знал, куда я иду, мое внимание было

поглощено одним: передвигаться с осторожностью, ощупывая землю носком

ботинка и даже вытягивая вперед руки. Это упражнение не доставляло мне ни

малейшего удовольствия. Однако о возвращении домой я не думал -- я попался.

Наконец через полчаса я заметил вдали голубоватый пар. Идя прямо на него, я

вскоре оказался у широкой полосы света -- в середине туман пронизывало

своими огнями кафе "Мабли".

В кафе "Мабли" дюжина электрических лампочек, но сейчас горели только

две: одна над кассой, другая в люстре. Единственный официант затолкал меня в

темный угол.

-- Сюда, мсье, я делаю уборку.

Официант был в куртке, без жилета и воротничка и в белой рубашке в

сиреневую полоску. Он зевал, угрюмо поглядывая на меня и запуская в волосы

пятерню.

-- Черный кофе с рогаликами.

Не отвечая, он потер глаза и ушел. Мгла доходила мне до самых глаз --

грязная, ледяная мгла. Отопление наверняка не включили.

Я был не один. Напротив меня сидела женщина с восковым лицом, руки ее

безостановочно двигались -- то поглаживали блузку, то поправляли черную

шляпу. С ней был высокий рослый блондин, он жевал бриошь, не произнося ни

звука. Молчание тяготило меня. Мне хотелось закурить трубку, но не хотелось