Тошнота

Удобное прошлое! Карманное прошлое, книжица из золотой библиотеки, полная

прописных истин. "Поверьте мне, я говорю на основании опыта, всему, что я

знаю, меня научила жизнь". Да разве Жизнь взялась бы думать за них? Все

новое они объясняют с помощью старого, а старое -- с помощью событий еще

более древних, как те историки, которые Ленина изображают русским

Робеспьером, а Робеспьера -- французским Кромвелем: в конечном счете они так

ничего и не поняли.... За их спесью угадывается угрюмая лень; замечая

только, как одна видимость сменяет другую, они зевают и думают: ничто не

ново под луною. "Старый псих" -- и доктор Роже смутно вспоминает других

старых психов, не помня ни одного из них в отдельности. Что бы ни выкинул

мсье Ахилл, мы не должны удивлялься: ВСЕ ПОНЯТНО -- старый псих!

Он вовсе не старый псих -- ему страшно. Чего он боится? Когда ты хочешь

что-то понять, ты оказываешься с этим "что-то" лицом к лицу, совсем один,

без всякой помощи, и все прошлое мира ничем тебе помочь не может. А потом

это "что-то" исчезает, и то, что ты понял, исчезает вместе с ним.

Питаться общими соображениями куда отраднее. К тому же профессионалы,

да и любители тоже, в конце концов всегда оказываются правы. Их мудрость

советует производить как можно меньше шума, как можно меньше жить,

постараться, чтобы о тебе забыли. Больше всего они любят рассказывать о

людях неблагоразумных, о чудаках, которых постигла кара. Ну что ж, наверно,

так и бывает, никто не станет утверждать обратное. Быть может, у мсье Ахилла

совесть не совсем спокойна. Быть может, он думает -- послушайся он советов

своего отца, своей старшей сестры, он не дошел бы до того, до чего дошел.

Доктор вправе судить. Он ведь не загубил свою жизнь, он сумел стать полезным

для окружающих. Спокойный, могущественный, навис он над этим жалким

обломком; он -- скала.

Доктор Роже допил свой кальвадос. Его мощное тело обмякло, тяжело