Слова и вещи

70

Между метками и словами нет такого различия, как между наблюдением и принятым авторитетом или между истинным и традиционным. Повсюду развертывается одно и то же взаи­модействие знака и подобного, и поэтому природа и слово мо­гут перекрещиваться до бесконечности, как бы образуя для умеющего читать великий и единый текст.

4. ПИСЬМЕННОСТЬ ВЕЩЕЙ

В XVI веке реальный язык — это не единообразная и одно­родная совокупность независимых знаков, в которой вещи отра­жаются словно в зеркале, раскрывая одна за другой свою специфическую истину. Это, скорее, непрозрачная, таинствен­ная, замкнутая в себе вещь, фрагментарная и полностью зага­дочная масса, соприкасающаяся то здесь, то там с фигурами мира и переплетающаяся с ними, вследствие чего все вместе они образуют сеть меток, в которой каждая может играть и на самом деле играет по отношению ко всем остальным роль содержания или знака, тайны или указания. Взятый в своем грубом историческом бытии, язык XVI века не представляет собой произвольную систему; он размещается внутри мира и одновременно образует его часть, так как вещи сами по себе скрывают и обнаруживают свою загадочность как язык и так как слова выступают перед человеком как подлежащие рас­шифровке вещи. Великая метафора книги, которую открывают, разбирают по складам и читают, чтобы познать природу, яв­ляется лишь видимой изнанкой другого, гораздо более глубоко­го переноса, вынуждающего язык существовать в рамках миро­здания, среди растений, трав, камней и животных.

Язык составляет часть великого распределения подобий и примет. Поэтому он сам должен изучаться как вещь, принад­лежащая природе. Как и растениям, животным или звездам, его элементам присущи свои законы сродства и соответствия, свои обязательные аналогии. Рамус разделил свою грамматику на две части. Первая часть посвящалась этимологии, что озна­чало поиски не изначального смысла слов, но как раз внутрен­них «свойств» букв, слогов и, наконец, целых слов. Во второй части рассматривался синтаксис, задачей которого было обу­чать «словесным построениям, исходя из свойств слов», при­чем синтаксис состоял «почти единственно лишь в установле­нии соответствия и взаимной связи свойств, например суще­ствительного с существительным или с глаголом, наречия со всеми словами, к которым оно присоединяется, союза с поряд­ком соединяемых им вещей» 1. Вовсе не наличие смысла де­лает язык тем, что он есть; содержание его представлений, ко-