Слова и вещи

Но для грамматики эти две формы анализа — исходящего либо из предложения, либо из корней — являются совершенно различными, потому что грамматика имеет дело с языком, то есть с системой представлений, предназначенной одновременно и обозначать, и выносить суждение, или же имеющей отноше­ние сразу и к объекту, и к истине. В сфере экономики этого различия не существует, так как для желания отношение к его объекту и утверждение, что он является желательным, пред­ставляют собой совершенно одно и то же; обозначать — зна­чит уже устанавливать связь. Таким образом, там, где грамма­тика располагала двумя отделенными, но пригнанными друг

218

к другу теоретическими сегментами, образуя прежде всего ана­лиз предложения (или суждения), потом анализ обозначения (жеста или корня), там экономия знает лишь один-единствен­ный теоретический сегмент, который, однако, дает возможность осуществлять две противоположные интерпретации. Одна ин­терпретация анализирует стоимость, исходя из обмена объек­тов потребности — полезных объектов; другая — исходя из об­разования и возникновения объектов, обмен которыми опре­делит затем стоимость, то есть исходя из неисчерпаемости природы. Как считают, эти две интерпретации разделяет извест­ный нам спорный вопрос: он разделяет то, что называют «пси­хологической теорией» Кондильяка, Галиани, Гралена, и тео­рию физиократов (Кенэ с его школой). Движение физиокра­тов, несомненно, не имеет того значения, которое ему было приписано экономистами в начале XIX века, когда они усмат­ривали в нем формирование основ политической экономии, но было бы столь же ошибочным приписывать эту роль, как это делали маргиналисты, «психологической школе». Между этими двумя способами анализа нет никаких других различий, кроме различия в исходной точке и направлении, выбранный для охвата в обоих случаях одной и той же сети необходимых связей.

Согласно физиократам, возможность обмена необходима для того, чтобы имелись стоимости и богатства: то есть необ­ходимо иметь в своем распоряжении излишек продуктов, в ко­торых нуждается другой. Плод, который я хочу съесть, кото­рый я срываю и ем, это благо, предоставленное мне природой; богатство будет иметься лишь в том случае, если плодов на моем дереве достаточного много, чтобы превысить возможности моего аппетита. К тому же необходимо, чтобы другой испыты­вал голод и просил плоды у меня. «Воздух, которым мы ды­шим, — говорит Кенэ, — воду, которую мы черпаем в реке, и все другие блага и богатства, находящиеся в изобилии и предоставленные всем людям, исключены из торговых отноше­ний: это блага, но не богатства»1. Обмену предшествует лишь та — изобильная или редкая — реальность, которую доставляет природа; лишь запрос одного и отказ другого в силах вызвать появление стоимостей. Итак, цель обменов состоит в распре­делении излишков таким образом, чтобы они распределялись среди тех, кто испытывает нужду. Следовательно, они являются «богатствами» лишь временно, пока, присутствуя у одних и от­сутствуя у других, они начинают и проходят путь, который, приводя их к потребителям, восстанавливает их изначальную природу благ. «Цель обмена, — говорит Мерсье де Ла Ривьер, — есть пользование, потребление, так что торговлю можно в це-