Русская мысль в век Просвещения

Согласно Радищеву, философия призвана раскрывать челове­ку глаза на природу, самого себя, на «основы» мироздания. Ос­новным субъектом и главным объектом философии является чело­век. «Любомудрие» призвано постигать сущность и место челове­ка в мире. Поэтому задачу философии Радищев видит и в со­здании картины мирового целого. Проблема места и роли человека в мире раскрывается в трактате в соответствии с пред­ставлениями мыслителя о мировом целом.

В первой книге трактата «О человеке. . .» Радищев формулиру­ет идею философского антропогенеза. Раскрывая смысл этой идеи, мыслитель указывает, что реальным основанием «разверзающего­ся» (развивающегося) мира является не «божественная субстан­ция», а фундаментальные законы бытия, на высшей ступени «ор­ганизации» раскрывающиеся в человеке в форме единства «ве­щественного» и «мысленного». Таким образом, в основание своего учения о человеке Радищев кладет определенную онтологию.

Понятие «бытие», это «общайшее из общих понятий» ', русский мыслитель трактует как то, что присуще всякому и без чего не может быть никакого существования. Бытие имеет ступени и фор­мы развития, совершенствования. Свои рассуждения о различии форм «организации» мирового целого Радищев завершает класси­фикацией этих форм — «лествицей веществ и существ», которая является классификацией реальных форм бытия природы, челове­ка, Космоса. К таким формам Радищев относит: а) «первичный хаос», б) «земную природу», в) «человека и человечество», г) «Вселенную» («Мироздание»). Отсюда четыре важнейших мира: изначально бесформенная масса; природно-земное существование «неодушевленной вещественности» и «живого начала»; существо-валие человека (индивидуума и общества); наконец, бытие бес­конечного Космоса, обетованной области неведомого. В этой клас­сификации человек представлен как одна из форм бытия.

Изначальный фазис бытия — «хаос» — описан в «Творении мира», в заключении «Путешествия из Петербурга в Москву». В этих произведениях Радищев использует понятия «первосдвиг» и «первый мах». Он считает, что если таковые имели место, то должны были проявиться в «пучине пространства» как «нечто недостаточно организованное», способное (через свойство изме­нять внешнюю среду) сообщать материальному миру «постоянст­во колебаний и движений» тех частиц, которые «полноту его заполняют», порождая земную «твердь». «Целое» и в то же время