Опыт о человеке

6 См. Философию символических форм. II. С. 141 ff.

7 См.: Philolaos. Fragments 4, 11 // Diels. Die Fragmente der Vorsokra-tiker, I, 408, 411. (Ср.: “И впрямь все, что познается, имеет число, ибо не­возможно ни понять ничего, ни познать без него”. — фрагменты ранних греческих философов.М., 1989. С. 441.)

а Gardner A. The Theory of Speech and Language. P. 51.

9 Ср.: Scholz H., Hasse H. Die Grundlagen der Krise der griechischen Mathematik. Charlottenburg, 1928.

10 См.: Aristotle. Metaphysics. I, 5, 9851'. (Аристотель. Метафизика, I, 5, 985) // Соч. Т. 1. С. 76.

11. См.: Weyl H. Das Kontinuum. Kritische Untersuchungen iiber die Grund* lagen der Analysis. Leipzig, 1918.

12 Зоммерфельд А Строение атома и спектры. М., 1956. Т. 1. С. 7.

13 Об истории алхимии см.: Lippmann EO. van. Entstehung und Ausbrei-tung der Alchimie. Berlin: Springer, 1919; Thorndike L. A History of Magic and Experimental Science. N.Y., 1923—1941. 6 vols.

14 Подробнее см., напр., цит. соч. Зоммерфельда, гл.11.

15. Northrop F.S.C. The Method and Theories of Physical Science in their Bearing upon Biological Organisation / Growth Supplement, 1940. P. 127—

154.

16 Платон. Государство. 529—530 // Соч.: В 3 т. Т. 3. Ч. 1. С. 341.

17. По этому вопросу см.: Cassirer E. Determinismus und Indeterminismus in der modernen Physik.

18. Klein F. Vorlesungen Ober die Entwicklung der Mathematik im 19. Ja-hrhundert. Berlin, 1926—1927.

19 Helmlioltz H. Treatise on Physiological Optics / Transl. by James P.C.Southall (Optical Society of America) / George Banta Publishing Co. 1925. Copyright G.E. Stechert, III, 33—35.

XII Выводы и заключение115*

Оглянувшись в конце пути на исходный пункт наших дальних странствий, мы, возможно, и усомнимся в том, достигли ли мы своей цели. Философия культуры начинается утверждением, что мир человеческой культу­ры — не простое скопление расплывчатых и разрозненных фактов. Она пытается понять эти факты как систему, как ор­ганическое целое. С эмпирической или исторической точки зрения кажется, будто достаточно лишь собрать факты че­ловеческой культуры. Здесь мы заинтересовались челове­ческой жизнью во всей ее полноте. Мы погружаемся в ис­следование отдельных явлений в их богатстве и разнообра­зии, вкушая от щедрот многоцветья и полифоничности чело­веческой природы. Но перед собственно философским ана­лизом стоят иные задач: его исходный пункт и рабочая ги­потеза состоят в утверждении, что разнообразные и, по-ви­димому, рассеянные лучи можно собрать вместе, соединить в фокус. Здесь факты сведены к формам, а сами эти формы изначально считаются обладающими внутренним единством. Но в состоянии ли мы доказать этот существенный пункт? Не указывает ли наш собственный анализ на нечто прямо про­тивоположное? Нам ведь постоянно приходилось подчерки­вать специфику строения различных символических форм — мифа, языка, искусства, религии, истории, науки. Имея в виду эту сторону нашего исследования, можно было бы, скорее, отдать предпочтение противоположному тези­су — тезису о разорванности человеческой культуры, ее ис­ходной разнородности.