Опыт о человеке

Новый аспект той же проблемы предстает перед нами в развитии искусства. Здесь, однако, второй фактор — ори­гинальность, индивидуализация, творческая способность, по-видимому, явно преобладает над первым. В искусстве не приходится довольствоваться повторением или воспроизве­дением традиционных форм. Мы чувствуем новые требова­ния, вводим новые критерии оценок. “Mediocribus esse po-etis поп di, поп homines, поп concessere columnae”, — го­ворил Гораций в “Науке поэзии” (“поэту посредственных строчек ввек не простят ни боги, ни люди, ни книжные лавки!”)*. Безусловно, даже и здесь традиция продолжает

* Перевод М.Л.Гаспарова.

играть первостепенную роль. Как и в случае с языком, одни и те же формы передавались от поколения к поколению. Одни и те же мотивы в искусстве появляются снова и снова. И тем не менее каждый великий художник в некотором смысле создает новую эпоху. Это начинаешь понимать, когда сопоставляешь обыденную речь с поэтическим язы­ком. Никакой поэт не может создать совершенно новый язык. Он должен применять слова и следовать правилам того же языка. При всем том, однако, поэт создает не толь­ко новые обороты речи, но и новую жизнь. Слова в поэ­зии — не только означающие в абстрактном смысле, это не просто указатели, которыми обозначают некий эмпири­ческий объект. Нет, здесь мы встречаемся со своего рода преображением всех наших обыденных слов. Каждый стих Шекспира, каждая строфа Данте или Ариосто, каждое ли­рическое стихотворение Гёте имеют особенное звучание. Лессинг говорил, что украсть стих у Шекспира также невоз­можно, как дубинку у Геркулеса. Но что еще более пора­зительно, так это то, что великий поэт никогда не повторяет себя. Сам Шекспир говорит языком, дотоле никогда неслы­ханным, — каждый шекспировский персонаж разговаривает своим собственным, только ему присущим языком. У Лира и Макбета, у Брута или Гамлета, у Розалинды или Беатриче звучит свой особенный язык — зеркало их неповторимых душ. Таким образом, только поэзия способна выразить все эти бесчисленные нюансы, эти тонкие оттенки чувств, не поддающиеся никаким другим средствам выражения. Если развивающийся язык нуждается в постоянном обновлении, то для этого нет лучшего и более глубокого источника, чем поэзия. Великий поэт всегда оставляет четкий след, вполне определенный отпечаток в истории языка. После смерти Данте, Шекспира, Гёте итальянский, английский, немецкий языки стали не такими, какими они были до рождения этих великих поэтов.