Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

Как выяснено ранее, чтобы рисовать и писать «естественно», т.е. перспективно,—необходимо тому учиться, как целым народам и культурам, так и вновь всякий раз — отдельным людям. Ребенок не рисует перспективно; не рисует перспективно

1

и впервые берущийся за карандаш взрослый, пока не вышколен на определенных шаблонах. Но и учившийся, даже много учив­шийся, легко впадает в погрешности, а точнее сказать—искрен­ностью непосредственности кое-где преодолевает чопорные приличия перспективного единства. В частности, мало кто пой­дет на изображение шара эллиптическим очерком или уходя­щей, параллельно плоскости картины, колоннады — последова­тельно расширяющимися столбами, хотя именно этого требует перспективная проекция44. Разве редко услышишь обвинения и больших художников в перспективных ошибках. Такие по­грешности возможны всегда, особенно в сложных рисунках по композиции, и действительно избегаются тогда лишь, когда рисование подменено черчением, с проведенными вспомога­тельными линиями. Тогда рисовальщик изображает н е то, что видит вне себя или в себе—воображаемые, но, однако, нагляд­ные, а не отвлеченно мыслимые, образы,— а то, чего требует расчет геометрических конструкций, по мнению такого рисо­вальщика, опирающегося на слишком ограниченное значение геометрии,—естественный, а потому и единствен­ный, допустимый расчет. Можно ли назвать естествен­ными те приемы изобразительности, владеть которыми без геометрически-чертежных костылей не выучиваются даже те, кто многие годы сурово тренировал на них свой глаз и свое понимание мира. И не указывают ли так ошибки перспективы порою не слабость художника, а, напротив—его силу, силу его подлинного восприятия, разрывающего путы социального вну­шения. Обучение перспективе есть именно дрессировка. Даже тогда, когда начинающий рисовать добровольно тщится подчи­нить свой рисунок ее правилам, это далеко не всегда значит, что он понял смысл, т. е. художественно-изобразительный смысл перспективных требований: обратившись ко временам своего детства, не припомнят ли многие, как перспективность рисунка признавалась ими за непонятную, хотя и почему-то общеприну­дительную условность, за usus tyrannus5*, которому подчиня­ются вовсе не в силу его правды, а потому что

все так же поступают.

Непонятная, зачастую нелепая условность — вот что такое перспектива в понимании ребенка. «Вам кажется пустяком рас­смотреть картину и уловить ее перспективу»,—говорит Эрнст Мах45.— И, однако же, прошли тысячелетия, прежде чем чело­вечество научилось этому пустяку, да и многие из нас дошли до этого лишь под влиянием воспитания.—Я хорошо помню,— продолжает Мах,—что в возрасте около трех лет рисунки, в которых соблюдается перспектива, казались мне искажен­