Сочинения в четырех томах. Том 2

Наши рассуждения начинаются с той точки, на кото­рой кончает Кант.

«Есть ли разум?» — спрашиваем мы себя.

— Нет, такой определенной величины мы не знаем. Разум — нечто подвижное. Это — понятие динамическое, а не статическое. Разум имеет нижним пределом своим,

1

поскольку он — разум трансцендентальный,— раз­ложение, полное ничтожество, геенну, а верхним,— как разум трансцендентный,— полноту и непоколебимость.

«Но,— спрашивается тогда,— как возможен разум?»

Разум жаждет спасения, т. е., другими словами, он погибает в своей сущей форме, в форме рассудка. «Человеческий ум,— говорит где-то Мартин Лютер,— подобен пьянице верхом: поддержите его с одной сторо­ны — он свалится с другой». Таково образное выражение антиномичности разума. Разлагаясь в антиномиях и мерт­вый в своем рассудочном бытии, разум ищет начала жизни и крепости. Спасение в сфере теоретической мыслится прежде всего как устойчивость ума, т. е. именно как ответ на вопрос: к ак возможен разум? И если религия обещает эту устойчивость, то дело фео-дицеи — показать, что действительно эта устойчивость может быть дана и как именно. Но понятно, что если разум будет пониматься как пустая форма, в которую можно вкладывать разное содержание, не нарушая свойств этой формы, то присущая ему неустойчивость, или антиномичность, будет неустойчивостью абсо­лютною и феодицея загодя обречена на неудачу. Отсюда понятно, что из признания религии — уже а ргіогі, «трансцендентально», вытекает и иной взгляд на разум. Разум — не коробка или иное какое геометрическое вместилище своего содержания, в которое можно вло­жить что угодно; он — и не мельница, которая размелет как зерно, так и мусор, т. е. не система меха­нических, всегда себе равных осуществлений, приме­нимых одинаково к любому материалу и при любых ус­ловиях. Нет, он есть нечто живое и целестремительное — орган живого существа, modus взаимоотношения по­знающего и познаваемого, т. е. вид связи бытия. Понятно, что он не может функционировать всегда одинаково, ибо сам он, его «как», определяется его предметом, его «что». Свойства разума — свойства гибкие и пласти­ческие, осуществляемые так или иначе в зависимости от ?????&* жизнедеятельности его. Следовательно, задача гаосеолога — не в том, чтобы открыть природу разума вне его отношения к какому бы то ни было объекту знания,— вне функционирования, ибо задача эта по су­ществу неопределенная, а в том, чтобы узнать: когда, при каких условиях разум делается воистину разумом, когда он имеет высшее свое проявление,— когда он цветет и благоухает. Эта гносеологическая работа подра­зумевается проделанной при построении феодицеи.