Сочинения в четырех томах. Том 2

— Вообще говоря, вероятно, бесспорно, что «все яв­ляемое свет есть», по церковному учению. Но можно ли, цепляясь за букву этих слов, толковать в смысле онтоло­гическом и иконописном приведенное тобою место из Послания к Ефесянам? Мне кажется, едва ли может быть- два мнения о нравоучительности его смысла, но никак не онтологичности. Обрати 158* внимание на кон­текст этой 5-й главы Послания: Апостол увещевает Ефе-сян «ходить в любви», тщательно избегать блуда и вся­кой нечистоты, сквернословия, буесловия, смехотворства и т. д., призывает не упиваться вином, внушает повино­ваться друг другу в страхе Божием; далее, указывает долг жен — повиноваться своим мужьям и в 6-й главе учит должным отношениям между детьми и родителями, гос­подами и рабами. Следовательно, и изречение «все яв­ляемое свет есть», стоящее у Апостола как объяснение, почему чада света имеют силу и долг обличать дела тьмы, тоже имеет смысл нравственно-назидательный.

1

— Замечания твои справедливы, но не вывод. Ты зо­вешь к контексту, но тогда позволь и мне сделать то же и обратиться к месту этой 5-й главы — в целом Посла­нии. Но предварительно одно замечание: не берусь дока­зывать, а только укажу, как сам чувствую.

Послание обращено к жителям Ефеса, славного сво­им художеством и почитанием Артемиды; этот город был центром магии и производства идолов, даже из Деяний известен случай народного возмущения под подстрека­тельством Димитрия среброчеканщика159* и, вероятно, других мастеров, с проповедью христианства начавших терять сбыт своим изделиям. В Послании к Ефесянам мне чувствуется скрытое противоположение этому без­душному делу ефесского язычества, представляющегося Апостолу под образом скульптуры, одухотворенного ху­дожества Божия, представляющегося под образом древ­ней живописи, технически тождественной с тем, чем стала впоследствии иконопись. В Апостоле Павле, как иудее, и притом высокоученом, идолы не могли не воз­буждать органического гнушения, тогда как^ живопись, особенно живопись античная, несравненно более симво­личная и по существу далекая от натуралистического подражания, была более приемлема, а своею техникой — светолепкой — шла навстречу библейскому учению о ми-ротворении и платоновской идеологии, близкой к иуда-истическому богословию и по существу своего содержа­ния, и исторически, согласно филоновской традиции.

Искусству зрения напрашивается на мысленную ан­титезу искусство осязания, и, следовательно, искусству света — искусство тьмы. Хорошо известно преобладаю­щее значение осязания в до-христианском искусстве и, следовательно, особая связь этой способности с язычест­вом. С другой стороны, из отеческой письменности еще лучше явствует особливое отношение осязания, пред всеми другими способностями, с областью, где наруша­ется чистота. Эти и подобные соображения не могли не припоминаться какою-то боковою памятью и писав­шему Послание, равно как и его читателям. Даже там, где Апостол как будто только назидает, пред ним пред­носится, с одной стороны, образ живописи как плодо­творного искусства света, признанного побороть ваяние — бесплодные дела тьмы...