Сочинения в четырех томах. Том 2

— Возрожденской. Все сказанное тобою повторил бы и я. Но ты забываешь, что есть и обратная филосо­фия, а следовательно, должно быть и соответствующее ей художество. Право, если бы иконописи не существо­вало, іі faudrait 1'inventer 140\ Но она есть — и так же древня, как человечество. Иконописец идет от темного к светлому, от тьмы к свету. Ведь наше обсуждение ико­нописной техники было сделано именно ввиду этой осо­бенности ее. Отвлеченная схема: окружающий свет, дающий силуэт — потенцию изображения и его цвета; затем постепенное проявление образа; его формовка; его расчленение; лепка его объема чрез просветление. После­довательно накладываемые слои краски, все более свет­лой, завершающиеся пробелами, движками и отметина­ми,— все они создают во тьме небытия образ, и этот об­раз — из света. Живописец хочет понять предмет как нечто само по себе реальное и противоположное свету; своею борьбою со светом — т. е. тенями, при помощи теней, он обнаруживает зрителю себя, как реальность. Свет, в живописном понимании, есть только повод са­мообнаружения вещи. Напротив, для иконописца нет реальности, помимо реальности самого света и того, что он произведет.

Чтобы получить индивидуальность вещи, незачем что-то отрицать, да и нечего отрицать, ибо, пока она не создана светом, до тех пор ее вовсе нет; конкретность же свою она получает не путем отрицания, а положительно, творческим актом, взыгранием света. Ничего не было; творческим актом стало ничто, положительное ничто, зародыш, зачаток вещи; и пронизываемый светом, он начинает формироваться, лепиться, пока не проявится

1

световое образование. То, что наиболее существенно оп­ределяет форму,— то просветляется наиболее; менее знач[а]щее — и просветлено менее. А точнее, на чем по­чил свет, то и выступило в бытие в меру просвещенно­сти 141* Бытие, конкретность, индивидуальность — по­ложительны, Божественное «да» миру, осуществленный творческий Глагол, потому что глас Божий воспринима­ется нами как свет, а небесная гармония — как движе­ние светил. Не без причины глубокие поэты прослыши-вали в свете звук. А то, что Богом недосказано, что сказано вполголоса,— в том мы видим меньший свет; но и меньший, он все же свет, а не тьма: полная тьма, пол­ная тень абсолютно невоспринимаема, ибо не существу­ет, есть отвлеченность. И не без причины один выдаю­щийся гравер нашего времени самые глубокие тени, так же как и невидимое, но присутствующее в сознании, передает — не изображает, а именно передает — отсутст­вием краски, абстрактной белизной чистой бумаги 142*. В конце концов все сводится к тому, верить ли в онто­логическую первичность и самодовлеемость мира, само­созидающегося и саморасчленяющегося, или же верить в Бога и признавать мир Его творением. Возрожденская живопись, хотя и не всегда последовательно, служила первому миропониманию, а иконопись избрала своей основой — второе. Отсюда разница в их приемах.