Сочинения в четырех томах. Том 2

Кинематика-Форономия (формальное изучение движе­ния, отвлеченно от причин его)

Динамика (учение о движении в связи с его причинами)

Статика (учение о силах, находящихся в равновесии)

Кинетика (учение о силах, не находя­щихся в равновесии)

Так что, если уже пользоваться терминами механики, то А. М-чу следовало бы назвать свое богословие кине­тическим, хотя и против этого можно возразить, ибо, во-первых, А. М. неприятное ему схоластическое богосло­вие обзывает механическим, а во-вторых, потому что едва ли термины внешних процессов могут выразить внут­реннюю жизнь.

В дальнейшем, А. М. совсем отказывается от символа момента в термине «динамический» и обращается всецело к привнесенному им сюда моменту движения. Так, ди­намическое познание отождествляется с тем, «которое знает лишь одно «вперед!»» (стр. 167). «Догматы, симво­лы, вероучения вообще суть только вехи... сами по себе безмолвные, вехи эти существуют лишь для тех, кто движется, а не «стоит на месте». «Стоящий» может даже повыдергать, пошатнуть их,— поколебать или совсем отринуть своим статуарным [! П. Ф.] разумом руково­дящие истины богопознания. Наоборот, «движущийся» может быть только благодарен тем, кто, проходя впереди него, отметил вехами повороты и изгибы религиозной мысли, направляя ее ко все большему и большему дости­жению познания силы Божи[е]й...» (стр. 167). Допустим, что это так. Но почему же это вечное движение есть динамизм? И наконец, это отождествление динамизма и движения доходит у А. М. до сочетания «динамические актуальности» (см. выше указание на соответственные страницы), чудовищность которого прикрыта лишь тем, что один термин производится от греческой основы, а другой — от латинской. Но приведите оба термина к плоскости одного языка, и тогда получится: «дина­мические энергии» или «потенциальные актуальности»,

1

т. е. quadrata rotunda25* Что потенциально, то тем са­мым не актуально, а что актуально — тем самым не по­тенциально.

А. М. извращает соотношение терминов, как сказано, и в другом отношении, противополагая «динамическое» — «механическому» (стр. 224), разумея первое как содер­жащее понятие о движении, а второе как говорящее о неподвижности, хотя надо было бы как раз наоборот, ибо механика — наука о движении. Еще, динамическое противополагается «количественному» (стр. 224), как будто сила не имеет количества, «математическому» (стр. 224) — как будто математике в конечном счете не подлежит изучение движений. В других местах «дина­мическое» противополагается «рационалистическому» и «рациональному» в том смысле, что ratio имеет дело с неподвижными формами мысли,— хотя дискурсия, т. е. буквально перебегание мысли от понятия к понятию, наиболее характерно для отвлеченного мышления, а спокойное созерцание, пребывание мысли в себе, са­мособранность ума — характерно для мистики, каковая для А. М. тождественна с «динамизмом». Наконец, «динамическое» противополагается «юридическому» (стр. 261), причем это последнее противоположение «динамическое — юридическое» признается равносиль­ным противоположению «реального и фиктивного». Но, во-первых, почему «юридическое» есть фиктивное? Разве государственность есть фикция, а не реальная форма, необходимая человеческому обществу? Между тем право, конечно, есть наиболее существенная сторона и даже условие бытия государственности,— если только не ставить между ними знака равенства. Кроме того, право есть одно из деятельностей человека, как такового, у права — свои мистические углубления («преступление и наказание») и свои религиозные корни. Во всяком случае право есть культурная реальность, а не фикция. Это — во-первых. А во-вторых, разве самые правовые нормы не развиваются? И еще, разве «процесс», т. е. некоторое движение внутри данной системы правовых норм, не характерен для юриспруденции? Как известно, законники особенно склонны к «процессам». Исключить из права момент движения — это значит самому всту­пить в область каких-то фикций.